Интервью

Двуликий кризис – что во вред, а что на пользу Галахов Алексей Владимирович Заместитель генерального директора СПАО «Ингосстрах» по корпоративному бизнесу, член правления

Какова сейчас ситуация на рынке страхования корпоративных рисков? Как на него влияет экономический кризис? Какие линии бизнеса являются наиболее прибыльными и привлекательными? Об этих и других вопросах корреспонденту портала «Страхование сегодня» рассказывает заместитель генерального директора СПАО «Ингосстрах» по корпоративному бизнесу Алексей Галахов.

Мария Жилкина,
Медиа-Информационная Группа «Страхование сегодня» (МИГ)

Алексей Владимирович, какова общая ситуация в страховании имущества юридических лиц в условиях кризисной экономии бюджетов?

Страховой рынок еще не прочувствовал всей глубины кризисных явлений. От 2015 года ожидали худшего, «Ингосстрах» принял достаточно консервативные планы на этот год в отношении динамики сегмента страхования юридических лиц. Однако по результатам 7 месяцев видно, что реалии оказались лучше прогноза, мы с запасом выполняем заложенные в наш бюджет показатели. Безусловно, растет число наших клиентов, в кризисные периоды страхователи выбирают наиболее надежных страховщиков. В первом полугодии клиенты, имеющие валютную выручку, не снижали спрос на наши услуги, поскольку и сами чувствовали себя достаточно комфортно. Мы тоже сумели немного выиграть от фактора курсовых колебаний, так как значительное количество полисов у нас номинировано в долларах.

Благодаря инерции предыдущих относительно благоприятных лет, в первом полугодии 2015 года «Ингосстрах» какой-либо тенденции к сокращению спроса на имущественное страхование в корпоративном бизнесе не отметил. Точек роста, правда, тоже нет. Мы прогнозировали снижение объемов рынка. И не ошиблись – в первом полугодии объем рынка корпоративного страхования снизился на 6%, с учетом инфляции фактически и на все 20%. При этом, на падающем рынке, ключевым показателем нашей эффективности является прибыльность бизнеса. Мы, как и наши основные конкуренты в первом полугодии 2015 года заработали прибыль по большинству линий бизнеса. По предварительной оценке – всего по корпоративному бизнесу около 1 миллиарда рублей.

Что касается прогнозов, то давать их пока сложно. Экономическая ситуация, непредсказуемость поведения клиентов могут существенно повлиять на наш бизнес. Сейчас мы начинаем бюджетную кампанию на следующий год и, думаю, будем достаточно консервативны.

Ощущается ли в связи с кризисом обострение конкуренции между страховщиками?

Сейчас в сегменте страхования корпоративных имущественных рисков конкуренция идет реально между 3-5 крупнейшими игроками. Конкурентного давления со стороны других компаний мы не чувствуем. Сегодня перед «Ингосстрахом» стоит задача работать, опережая рынок, развиваться на уровне лучших международных практик. При этом наш приоритет не объемные показатели, а прибыльность. В последние годы мы много работали над качеством портфеля. Когда внешняя ситуация не очень прогнозируема, необходимо управлять портфелем так, чтобы не возникало дополнительных рисков. Качественный портфель, жесткий андеррайтинг, контроль над ценообразованием и оптимизация затрат – вот обязательные условия прибыльности бизнеса.

Как Вы оцениваете ситуацию с тарифами на рынке, демпинг остался в прошлом?

В последние годы происходило много крупных и очень крупных убытков, которые коснулись практически всех основных игроков. Рынок извлек из этого уроки, в том числе в части андеррайтинговой политики и ценообразования. На мой взгляд, на рынке наблюдается некий излет гонки за объемами. Мы в этом году, пожалуй, впервые не смотрим на цены конкурентов, мы оцениваем риск и даем его стоимость – тарифную ставку. Она может быть выше, чем у конкурентов, и мы объясняем клиенту, почему она выше. Конечно, есть отдельные специфические линии бизнеса, например, авиационное или космическое страхование, где тарифы в значительной степени определяется международным рынком. И все же факт налицо – подходы к ценообразованию за последний год изменились.

Мы сегодня принимаем риски лучшего качества, а это важно в условиях кризиса и неопределенности. Год назад и ранее мы отказались от страхования ряда объектов и рисков, даже от целых линий бизнеса, например, от агрострахования, от страхования ответственности туроператоров и других. Сейчас мы пошли дальше: в рамках отдельных линий бизнеса вводим ограничения на принятие определенных сегментов – не страхуем, например, ломбарды, ювелирные и меховые изделия, развлекательные учреждения. На сегодняшний день действует порядка полутора десятков ограничений. Причина – минимальные ставки на рынке и удручающая статистика убытков, которая сложилась за последние годы. Сложная ситуация, например, со страхованием банкоматов, есть регионы, где убыточность доходила до 1000 %.

Появляются ли на рынке корпоративного страхования какие-либо продуктовые инновации? Например, некоторые компании говорят о возможности сделать инновационное страхование грузов с телематикой…

Пожалуй, страхование грузов  – это один из немногих видов, где возможно применить телематику в корпоративном страховании. Но это далеко не инновация, а нормальный способ повысить качество оценки риска и индивидуализировать тариф. Каких-то экзотических продуктов за последнее время в корпоративном страховании не появилось.

Есть ли подвижки в части развития страхования малого и среднего бизнеса?

Это непростой сегмент. Полисы для малого бизнеса дешевле, степень риска выше, и тариф, опять же, должен быть индивидуализирован. Эта группа потребителей до сих пор мало вовлечена в страхование – уровень проникновения в этом сегменте не больше 20 %, тогда как российские предприятия из топ-500 застрахованы практически все, да и средний бизнес в последние годы все активнее вовлекался в страхование.

Какую динамику показывает сегмент страхования грузов? Генеральный директор «Ингосстраха» Михаил Волков некоторое время назад призывал рынок следить за таким показателем, как объемы перевозимых грузов как за индикатором, который первый реагирует на намечающиеся кризисные явления в экономике, и как следствие – у страховщиков.

Да, объемы грузоперевозок первыми среагировали на кризис. Базовый показатель, на который многие ориентируются – ежеквартальный объем перевозок РЖД – упал. Спрос на страхование грузов стал ниже из-за падения объемов перевозимых грузов (на 15-20 %). Снизился и импорт, и экспорт, причем в отдельных товарных группах снижение составляет до 30 %. При этом доля «Ингосстраха» на рынке страхования грузов несколько выросла – отчасти за счет традиционного для кризиса бегства клиентов к более крупному игроку, отчасти за счет более активных продаж.

Я не разделяю желания многих нагнетать пессимистические настроения. В стране работает производство, экспорт, люди заняты, работодатели платят зарплаты. Да, уровень потребления снизился, но не драматично, и это больше связано с осторожностью потребителей и желанием экономить.

Вы ожидаете характерного для кризисов всплеска разного рода злоупотреблений со стороны клиентов, страхового мошенничества? Или, может, это уже есть?

Это сложный вопрос, тут влияет сразу несколько факторов. В «Ингосстрахе» количество заявленных убытков по всем линиям бизнеса за 1 полугодие 2015 года снизилось на 35 %. И это связано, прежде всего, с результатами нашей работы, с качественным андеррайтингом.

В то же время ситуация с попытками страхового мошенничества по нашим экспертным оценкам, ухудшилась.

Мы пытаемся с этим бороться – усиливаем контроль над качеством принимаемых рисков, но при этом «отбракованные» нами риски находят своего страховщика, их принимает кто-то из конкурентов.

Не так давно был период, когда в новостях чуть ли не по несколько раз в день сообщалось о случаях ограбления банкоматов, причем способы для этого выбирались самые разные – от высокотехнологичных до варварских. Были и случаи электронных преступлений, направленных на то, чтобы дезориентировать работу процессора, своего рода хакерские атаки на банкомат. В итоге мы подняли уровень ставок до такой величины, что банки-клиенты задумались о том, чтобы оставлять эти риски на собственном удержании.

А что в целом происходит в страховании банковских рисков? «Ингосстрах» ведь заходил в этот сегмент одним из первых, а потом начал сокращать свое присутствие?

Нет, мы не уходим из этого сегмента. Но свою андеррайтинговую политику, особенно в части принятия рисков банкоматов и пластиковых карт, мы скорректировали, подняли тарифы и стали относиться к банковским рискам более избирательно. Я бы не сказал, что тарифы стали заградительными, но у каждого банка есть своя история и своя статистика, мы ее учитываем, выясняем, в каких местах установлены банкоматы и т.д. Даже по анализу локации банкоматов можно делать весьма точный прогноз будущих событий, тем более что у нас накоплен большой массив данных по убыткам в этом сегменте.

Что касается традиционного страхования банковских рисков (имущества банка, комплексного страхования BBB, страхования ответственности директоров), мы продолжаем работать в этих сегментах бизнеса. Более того, ставки для наших банковских рисков на перестраховочных рынках в Европе и в Лондоне достаточно лояльные.

Иная ситуация с залоговым страхованием. Рост мошенничества в этом сегменте заставил нас разработать дополнительные подходы в оценке рисков, усовершенствовать скоринговые системы оценки клиентов. Был период, когда банки и страховщики взаимно заблуждались: страховщики считали, что раз клиент прошел кредитный комитет банка, то его тщательно проверили и адекватно оценили риск, а банки считали, что раз есть полис, страховщик за все заплатит, и можно особенно не проверять клиента. Теперь эти подходы в прошлом.

Мы все помним 2008-2009 год, когда внезапно запылали склады…

Да, что-то похожее разворачивается и сейчас. Складское страхование – это вообще отдельный пласт. Многие страховые компании в принципе не страхуют эти риски. Мы в этом сегменте продолжили работать, но повысили ставки и исключили из покрытия многие виды товаров.

Изменилась ли ситуация в сегменте страхования торгово-офисных центров, которые в прошлом интервью мы разбирали как пример неудержимого демпинга?

До недавнего времени у страховщиков был стереотип, что торговые и офисные центры – это привлекательный, малорисковый сегмент, где ставки могут лишь немного быть выше нуля. Ситуация начала меняться после убытка на 170 миллионов долларов от пожара в торговом центре в Сургуте. Потом сгорел торговый центр в Казани – по предварительным оценкам, размер убытка около 100 миллионов долларов. Наша компания в связи с пожаром в гипермаркете «Глобус» во Владимире выплатила возмещение, превысившее полмиллиарда рублей. Стоит отметить, что при страховании торговых центров помимо страхования прямого ущерба от гибели имущества и товарных запасов в покрытие, как правило, включаются и убытки от потери арендной платы, поэтому выплаты здесь – значительные, а ставки из-за демпинговой гонки были минимальные. В итоге недотарифицированные полисы не позволяли страховщикам нормально формировать резервы. Сейчас снижение ставок, которые находятся уже за гранью рентабельности, остановилось. Чтобы исправить статистику произошедших убытков потребуется полвека, и это при условии, что страховщики будут как-то корректировать тарифы. Клиенту же нужно принять правильное решение – или выбрать ту компанию, которая заплатит при убытке, или сэкономить пять-десять процентов при уплате премии.

С другой стороны, из-за кризиса и само развитие сегмента коммерческой недвижимости приостановилось. Сейчас новые торгово-офисные центры не вводятся так активно, как в 2010-2012 годах.

Какие продуктовые решения есть у компании для различных типов предприятий?

Для торговых и офисных центров мы предложили коробочный продукт «Страхование ответственности арендаторов». Он типовой, достаточно недорогой и пользуется спросом. Уровень ставок (в среднем, 0,5 % от лимита ответственности) делает страхование абсолютно доступным. Полисом покрывается ответственность перед третьими лицами (включая соседних арендаторов, посетителей) за возможные заливы, пожары по их вине и т.д. И эти полисы реально работают: на протяжении последних трех лет мы постоянно урегулируем какие-то претензии по таким полисам.

Уже традиционным стало предложение продуктов, дополняющих обязательное страхование. Например, такая практика очень распространена при обязательном страховании ответственности владельцев опасных производственных объектов (ОПО). Закон предусматривает лимиты, которые в ряде случаев не покрывают нанесенный ущерб, поэтому мы предлагаем клиентам докупить добровольный лимит. Кроме того, мы рекомендуем застраховать риск причинения ущерба окружающей среде, который не покрывается законом об ОПО.

Какова ситуация в космическом страховании после череды крупных убытков с российскими летательными аппаратами?

Мы остаемся глобальным игроком в этом сегменте, работаем с многочисленными международными перестраховщиками, которые участвуют в наших рисках. В ноябре 2014 года мы побили свой собственный рекорд и произвели крупнейшую выплату по космическому страхованию -более 7,4 млрд рублей в связи с гибелью космического аппарата «Экспресс-АМ4R», который был полностью утрачен во время запуска ракеты-носителя «Протон-М» в мае 2014.

Приходится признать, что накоплена такая статистика убытков, что в ходе переговоров с западными перестраховщиками иной раз разворачиваются достаточно жесткие дискуссии.

То есть на Западе степень влияния страховщика на эти процессы настолько велика?

И западные страховщики, и мы в России действительно влияем на эти процессы. Каждое космическое происшествие сопровождается детальным разбором обстоятельств случившегося и принятием производителем мер, снижающих степень риска для страховщиков.

После череды аварий перестраховочные ставки на международном рынке по запускам российских спутников стали на порядок выше. В какой-то момент они приблизились к 15-16 %, и даже доходили до 20 % - а это практически запретительный тариф, который, по сути, говорит о том, что риски не страхуемые. Мы взяли на себя обязательство информировать перестраховщиков о том, что будет происходить в отрасли. Ситуация изменилась, когда в космической отрасли начались организационные и структурные реформы.

Как кризис отразился на сегменте страхования авиационных рисков?

Сегодня в авиационной отрасли происходит укрупнение. С точки зрения страхового рынка это значит, что становится меньше клиентов. Помню период бурного роста числа авиакомпаний. Даже в начале 2000-х еще существовало определенное количество мелких компаний, у каждой из которых мог быть один единственный самолет, совершавший рейсы в один единственный город. Потом, естественно, пошел процесс централизации и концентрации.

Кроме общего сокращения числа клиентов, за последнее время снизились и объемы зарубежных перевозок – по разным оценкам на 30-40 %. В условиях сокращения перевозок финансовое состояние многих авиакомпаний серьезно ухудшилось, прежде всего, это касается чартерных перевозчиков, ориентированных на выездной массовый туризм по таким направлениям как Турция и Египет. Плюс к этому сокращаются парки авиаперевозчиков. Самолеты у большинства авиакомпаний в основном лизинговые, и многие перевозчики, если есть возможность, отказываются от них.

Страховщики столкнулись с неизбежным падением объема бизнеса и его рентабельности.

Будучи одним из трех крупнейших игроков российского авиастрахования, «Ингосстрах» продолжает работать в этом сегменте. У нас достаточно качественные клиенты, есть портфель входящего перестрахования по авиационным рискам, в том числе из стран СНГ, а также от международных брокеров.

Достаточно рентабелен на сегодняшний день наш портфель по малой авиации, вертолетам. Это, как правило, не профессиональные перевозчики, а частные клиенты или компании, эксплуатирующие воздушные суда для собственных нужд. Конечно, по такому портфелю риски выше, чем по традиционным перевозчикам, но мы им пока довольны.

«Ингосстрах» – исторический лидер в морском страховании, как складывается работа в условиях международной напряженности и действия санкций?

Безусловно, санкции повлияли на этот сегмент, но не критично. Значительную долю в нашем портфеле составляют иностранные компании. Мы не понесли крупных, системных потерь, хотя несколько клиентов ушли из-за снижения рейтингов. Тем не менее, наша доля на рынке морского страхования (каско судов и ответственности судовладельцев), которая и без того была высокая, за первые шесть месяцев года еще подросла. Из корпоративных видов на сегодня это самый прибыльный бизнес в нашем портфеле. Но шли мы к этому несколько лет – от отрицательного финансового результата до суммарной маржи в более чем 300 миллионов рублей. Сегодня мы добились лидерства на рынке по прибыли в этом сегменте, а по сборам премии мы всегда были лидером.

Мы провели селекцию портфеля, пересмотрели условия страхования, подняли тарифы, сократили расходы, снизили комиссии. Ряд компаний с этого рынка ушли или сократили операции из-за системной убыточности портфелей – например, ВСК, «РЕСО-Гарантия», «Согласие», «Росгосстрах». За счет этого несколько снизилось конкурентное давление, и остановилась демпинговая гонка. Раньше мы оглядывались на цены рынка, опасаясь, что клиент уйдет, и вместе с рынком терпели убытки. Когда мы развернулись и пошли против этих трендов, то за относительно короткий период начали зарабатывать, и клиенты остались с нами. Мы предложили клиентам понятный продукт, базой которого является наш опыт, надежность и качественное урегулирование страховых случаев в любой точке мира.

Наш облигаторный договор по защите рисков ответственности судовладельцев объемом в миллиард долларов позволяет нам конкурировать с клубами. На долю «Ингосстраха» как самостоятельного рыночного игрока сегодня приходится примерно 1 % мирового рынка коммерческого морского страхования.

В каком виде в России сохраняется рынок СМР после принятия непопулярного решения, которое запретило предприятиям включать страхование в сметы затрат?

Произошло то, что должно было произойти – рынок сжался, обьем потерянной премии составил порядка 30 миллиардов рублей. С рынка ушел практически весь госзаказ, инфраструктурные и многие другие проекты, осуществляемые за счет бюджетных средств, которые, собственно, и формировали этот рынок в его прежних показателях. Мы фактически вернулись на 10-15 лет назад, сейчас страхуются только коммерческие проекты и иностранные застройщики, которые осознают свои риски. На уровне объединений страховщиков мы активно ведем дискуссию о том, что недопустимо оставлять целый сегмент без страховой защиты, что надо вернуть расходы на страхование строительно-монтажных рисков в себестоимость. Но я не считаю сегмент безнадежным, у страховщиков есть новые направления для работы, например, строятся достаточно крупные объекты к Чемпионату мира по футболу, который пройдет в 2018 году. Конечно же, дорожное строительство, инфраструктура – будущий мост через Керченский пролив, который потребует значительных перестраховочных емкостей.

Нам же, кажется, уже дали понять, где будем перестраховывать?

Вы имеете в виду государственную перестраховочную компанию? Мы не были горячими сторонниками этой идеи, потому что уже на уровне дискуссий и обсуждений она воспринималась не как дополнительная емкость, дополнительная возможность размещения определенных рисков – санкционных или рисков определенных отраслей, например, агрострахования, АЧС (африканская чума свиней), туропрераторов, застройщиков, по которым есть трудности с размещением за рубежом. Перестраховочную компанию начали воспринимать не как некий рыночный инструмент, а как инструмент регулирования. Будучи коммерческой организацией, нам трудно представить, что в лице ГПК появится некий универсальный, «мягкий» перестраховщик, который избавит всех на рынке от головной боли. Компании будут даны ресурсы, чтобы она зарабатывала деньги, а не теряла их. А чтобы зарабатывать деньги, компания должна будет принимать качественные риски на взвешенных условиях, а не абсорбировать все то, что не принимает рынок.

Если государственная перестраховочная компания появится – мы будем сотрудничать с ней на коммерческих условиях.

Как Вы оцениваете ближайшее будущее рынка и место своей компании на нем, есть ли позитивные ожидания?

Я и в сокращении количества игроков вижу позитив – уходят ненадежные, те, кто не ведет нормальной страховой деятельности. Рынок очищается, конкуренция усиливается, есть сдвиги в сторону оздоровления тарифов, лидеры рынка вышли на прибыльные результаты бизнеса. Заработанная прибыль для нас – это важный источник повышения финансовой устойчивости, стабильности компании, это сигнал клиентам и социуму – мы надежны. Может быть, кому-то со стороны кажется несправедливым или неправильным, когда страховщик зарабатывает прибыль, но именно она в конечном итоге усиливает нашу конкурентоспособность и возможность выполнять обязательства перед клиентами.