Интервью

Реальные компенсации при нереальных бедствиях Блайвас Александр Владимирович Вице-президент, руководитель департамента массовых видов страхования ООО «Росгосстрах»

Представители страховых компаний зачастую обладают более полными и достоверными сведениями с мест различных бедствий и катастроф, чем официальные источники информации. Какие проблемы вскрыло наводнение на Дальнем Востоке? Какие уроки нужно извлечь страховщикам, страхователям и государству? Вице-президент, руководитель департамента массовых видов страхования ООО «Росгосстрах» Александр Блайвас отвечает на вопросы портала «Страхование сегодня» сразу после возвращения с места событий.

Мария Жилкина,
Медиа-Информационная Группа «Страхование сегодня» (МИГ)

Александр Владимирович, каковы предварительные оценки масштабов бедствия в Дальневосточном Федеральном округе – количества пострадавших людей и объектов, сумм ущерба в рублях, площади пострадавших территорий?

Само событие – очень серьезное, катастрофические и для данных территорий, несмотря на то, что затопления на Дальнем Востоке происходят с определенной регулярностью, абсолютно нетипичное. Масштаб бедствия, его территориальное распространение дают основания считать его самым массовым за всю историю наблюдений в этом регионе. Оно сопоставимо с наводнениями в Якутии (в Ленске) и Крымске, но, видимо, превзойдет их по нанесенному ущербу.

Недавно я вернулся из командировки на Дальний Восток, где координировал работу нашей компании по данному событию. Я все видел собственными глазами с земли и с самолета – это действительно большая вода в городах, пригородах и на сельских территориях, огромные затопленные территории, очень много пострадавших объектов, в первую очередь – инфраструктурных. Серьезно повреждены дороги и коммуникации, их восстановление для властей будет первоочередной задачей. Пострадало имущество юридических и физических лиц, а также практически весь урожай сельскохозяйственных культур и объекты животноводства. Общий ущерб, нанесенный сельскому хозяйству, сейчас оценить достаточно сложно, даются разные оценки, но как только уйдет вода и станет ясно, насколько серьезно поврежден плодородный слой почв, можно будет определять реальные суммы ущерба.

Первичная информация по ущербу, которая сейчас появляется от страховых компаний (по разным видам страхования), может показаться несколько усеченной, но это именно потому, что пока нет возможности детально оценить ущерб. Доступ на многие территории просто закрыт, действует режим чрезвычайной ситуации. Большие площади все ещё затоплены и до того, как вода уйдет, невозможно сделать экспертизу повреждений и оценку ущерба.

Разгул стихии и борьба с ней – взгляд страховщика

Масштаб бедствия позволяет считать его уникальным?

Да. В нашей компании подобные убытки попадают под категорию массовых.  Мы их считаем таковыми и включаем специальные процедуры урегулирования, если на одной территории пострадали более 30 застрахованных у нас объектов. У нас есть хорошо опробованная процедура работы по подобным массовым событиям. Надо заметить, что даже в текущем 2013 году это далеко не первое событие, относимое к массовым, уже были массовые убытки по паводкам в Ростовской области, в Мордовии, Татарстане, Чувашии, Вологодской и Владимирской областях.

Что значит «специальные процедуры урегулирования»?

Прежде всего, мы понимаем, что при массовых убытках у клиентов будут проблемы со сбором документов. Наша процедура упрощает сбор документов для страхователя – мы берем единый документ из компетентных органов, который подтверждает факт наступления страхового события и классифицирует его, и потом используем этот документ для каждого пострадавшего клиента. Кроме того, мы ставим на особый контроль продвижение и рассмотрение выплатных дел, поскольку этим людям нужна быстрая и квалифицированная помощь. «Росгосстрах» является лидером рынка страхования имущества физических лиц в России (наша доля по 2012 году составляет более 56 %), у нас есть большой опыт и работающие технологии, мы способны собирать и анализировать информацию в очень короткий промежуток времени. Если мы узнали, что в каком-то районе случился паводок, мы сразу же оперативно можем определить, сколько объектов находится на данной территории, сколько застраховано, сколько наших клиентов могут потенциально понести ущерб. Мы не ждем, пока каждый конкретный человек напишет заявление в компанию, потому что понимаем: раз бедствие произошло и наши клиенты уже реально пострадали (а эта информация поступает от наших специалистов на местах), значит, потребуются специальные процедуры.

Ситуация в Крымске, пожары 2010 года – все эти убытки урегулировались именно так.  Мы не ждали, пока клиент придет к нам, а старались сами найти клиента. То шоковое, растерянное состояние, в котором клиент находится после события, не позволяет ему быстро сориентироваться и обратиться в страховую компанию, его надо искать и подсказывать, что ему делать. Совместно с местными администрациями мы с самого начала событий извещаем людей, как действовать и куда обратиться. По итогам работы по Крымску мы получили от администрации благодарность за то, что взяли на себя фактически решение всех вопросов по информированию населения и координации действий, создали мобильные пункты приема заявлений на выплаты и прочее, то есть сняли с местных органов власти довольно большую часть вопросов.

В сегодняшней ситуации на Дальнем Востоке есть своя специфика. Плотность застройки там намного ниже, чем на территориях западнее Урала, то есть на больших территориях сконцентрировано не так много частных жилых строений.

Какая доля пострадавших объектов на Дальнем Востоке имела страховую защиту?

По проникновению страхования Дальний Восток, к сожалению, пока не входит в число лидирующих по этому показателю регионов. Количество страхователей там вообще незначительное – только один из 20-25 домов застрахован в «Росгосстрахе» и общие показатели, учитывая нашу долю рынка, не намного лучше.

Тем не менее, общее число наших клиентов, чье имущество пострадало, довольно велико – точную цифру я не называю, потому что ситуация меняется ежедневно. При подъеме воды на один метр, она проникает вглубь города Хабаровска на полтора километра и точную оценку того, сколько объектов побывало в зоне подтопления, сейчас сделать нельзя. Тем не менее, уже пошли первые выплаты: по состоянию на 10 сентября почти по полусотне заявлений клиентов принято решение о выплате. И эта статистика меняется ежедневно, все больше людей обращаются в компанию.

Хочу особо отметить, что работа по данному событию не потребовала никаких специальных настроек нашей единой процедуры действий в зонах массового бедствия, полностью сработала та процедура, которая у нас отлажена. Единственная сложность в том, что пока вода полностью не спала, мы не можем физически присутствовать на всех пострадавших территориях. Ситуация принципиально изменится не раньше, чем к середине октября, когда будет снят режим чрезвычайной ситуации по ряду территорий, а более-менее окончательная оценка ущерба появится ближе к концу года. Чтобы урегулирование прошло как можно скорее мы, возможно, будем привлекать к работе наш персонал с соседних территорий.

В чем еще нетипичность данного наводнения для данного региона, для которого, как Вы заметили, характерны регулярные подтопления?

Раз в 5-7 лет в данном регионе бывают крупные паводки, они случаются при таянии снега в весенний период. Необычность данного бедствия в том, что оно произошло в летний период из-за обильных продолжительных дождей. Об этом многие предпочитают не говорить, но это действительно событие, которое нельзя привязать к статистике прошлых лет – такого события не было никогда.

Пострадавшие районы, которые находятся в низинах рядом с Зейской и Бурейской ГЭС – это потенциально опасные зоны. Насколько там вообще правомерно строительство частного жилья – отдельный вопрос. Если раз в 5-7 лет они подвержены сильным паводкам плюс ежегодно случаются локальные события, нужно корректировать строительную политику.

Насколько объективно эти события отражаются в федеральных в СМИ и в социальных сетях? Есть ли на местах какие-то факты, которые наблюдаются страховщиками, но замалчиваются официальными инстанциями?

Никакого замалчивания и искажения информации нет. То, что мы видим в СМИ, максимально близко к реальности. Происходящее в Хабаровске, Комсомольске-на-Амуре, Благовещенске, других городах и селах отражается достоверно.

Что касается соцсетей, то, на мой взгляд, они должны в подобных ситуациях брать на себя функцию информирования и ориентирования людей, а не создавать ненужную панику. Многие люди после таких сообщений в соцсетях попытались покинуть зону бедствия на личном автотранспорте и на дорогах, часть которых к тому моменту уже скрылась под водой, образовались скопления машин. Для помощи этим людям МСЧ пришлось делать понтонные переправы, использовать военные плоты. Вот если бы соцсети сообщали, какие способы и пути эвакуации можно использовать в этих условиях, правильно ориентировали людей, то таких проблем бы не было. Но в целом, я не стал бы недооценивать значимость интернета даже для отдаленных территорий, поскольку сегодня Россия выходит на одно из лидирующих в мире мест по уровню развития интернета, пользователей становится все больше.

Хочу здесь отметить, что свои функции в части информирования и спасения людей МЧС выполнило на 100 %. Я видел, как работают структуры МЧС в Хабаровском крае, у них высокая информационная открытость, они ведут очень серьезную работу с населением. Ведь многие жители пострадавших территорий не хотели покидать свои дома, но сотрудники МЧС настойчиво уговаривали людей покинуть помещения. Системы оповещения и эвакуации в Хабаровском крае сработали хорошо.

Предпринимались ли Вашей компанией попытки предотвратить или минимизировать ущерб по застрахованным объектам?

Наши сотрудники участвовали в общественных работах на пострадавших территориях, в строительстве дамб – но не столько как представители структуры, заинтересованной в локализации ущерба, сколько просто как социально ответственные граждане.

В этой ситуации, кстати, был и еще один фактор неопределенности. На данной территории Россия граничит с Китаем, и было неизвестно, как поведет себя китайская сторона, будет ли она активно сбрасывать воду, которая пойдет затем на российскую территорию. Как только началось наводнение, была сформирована двухсторонняя комиссия, в рамках которой наши страны совместно вырабатывали взаимно приемлемые решения. Для всех нас очень важен был каждый сантиметр уровня воды, независимо от того, выпадет ли она с дождем или  придет с большой волной с сопредельной территории.

Какие вообще меры принимаются для локализации ущерба?

Работают откачивающие системы, пришвартовывают баржи для защиты берегов от размывания. С самолета видны только верхушки многометровых деревьев. Первый раз я там был, когда вода была на уровне 7,8 метров, а потом она поднялась до 9 метров.

Еще одна причина невозможности оценки реального ущерба до ухода воды в том, в том, что Амур – очень илистая река. Наводнение может нанести качественно другие повреждения, будет необходимо очищать сооружения от ила. Есть проблемы в городах, где через коммуникации грязная вода идет уже и в многоквартирные дома.

Пострадало ли имущество самой компании «Росгосстрах» или ее сотрудников?

В селе Ленинское Еврейской автономной области наш отдел приостановил свою работу в связи с тем, что фактически ушел под воду. Пострадало и личное имущество наших коллег, но в отличие от большинства населения, наши работники страхуют свои дома. Ну а к тем, кто у нас застрахован, мы относимся одинаково хорошо, независимо от того, сотрудник это компании или просто клиент.

Убытки и компенсации

В целом, весь ущерб от наводнения – имущественный, ущерба жизни и здоровью людей не нанесено?

Да, ущерба жизни и здоровью там нет. Но в дальнейшем многое будет зависеть от того, как будут проводиться необходимые мероприятия после того, как уйдет вода – дезинфекция территорий, вакцинация населения, решение проблемы снабжения питьевой водой. Качественное выполнение этих процедур должно привести к тому, что в дальнейшем будет минимум обращений от клиентов, застрахованных по личному страхованию.

Каковы Ваши прогнозы дальнейшего развития ситуации в регионе? Когда закончится разгул стихии, сколько времени понадобится на полную оценку ущерба, урегулирование страховых убытков и выделение иных компенсаций? Когда на эти деньги реально можно будет восстановить нормальную жизнь в регионе?

Восстановление уже началось. В Амурской области уровень воды снижается, там уже ведется восстановление коммунального хозяйства, дорог, электричества, водопровода. А значит, появляется возможность делать наши выплаты – мы смогли осмотреть пострадавшие объекты и оценить ущерб в денежном эквиваленте. Сумма произведенных выплат на конец сентября  2013 года составляла более 11 млн руб. и это только физическим лицам по страхованию своего имущества. Данная сумма выплат растет ежедневно.

Какие уроки должны извлечь, какие выводы сделать из сложившейся ситуации государство, страховщики, частные предприятия, население?

Конечно, помощь оказываемая государством, важна и нужна людям, и то, что государство не остается в стороне – это правильно. Но подобные события начинают происходить все чаще и становятся серьезной нагрузкой на бюджет. Бюджет не имеет статьи расходов «компенсация ущерба от наводнений».

А почему бюджет ее не имеет, если раз в 5-7 лет они случаются?

Ну мы ведь уже не живем в социалистической стране. Государство должно заранее помогать с продвижением правильных инструментов защиты, а не решать проблемы постфактум. Требуется усиление политики государства по продвижению услуг страхования как необходимого защитного механизма. Я сейчас говорю именно о добровольном страховании, но и добровольное страхование должно происходить осознанно, люди должны понимать, для чего оно нужно и от чего оно защищает. И роль государства здесь велика, оно заинтересовано в развитии страхования, потому что чем больше людей застраховалось, тем меньше нагрузка на бюджет в экстренных ситуациях.

Сейчас все процедуры взаимодействия страховщиков с клиентами строятся на том, что каждый отдельный продавец умеет донести выгоды страхования до людей. Но у всех страховых компаний России вместе взятых нет столько продавцов, которые могли бы дойти и рассказать об этом каждому. Нужна социально-государственная система агитации, разъясняющая, что страховые компании помогут избежать ущерба и сохранят благосостояние на каких-то простых примерах. Например, у вас есть дом, стоимостью 1 миллион рублей. Вы же не готовы положить миллион в коробку и оставить под открытым небом просто так, почему же вы с домом делаете то же самое? А ведь многие люди вкладывали в строительство и ремонт домов немалые деньги, в том числе нередко буквально свои последние средства.

На Дальнем Востоке в основном пострадали дома, в строительство которых вложились недавно, или ветхие строения?

Объекты разные. Это и дома, простоявшие несколько десятков лет, и дома, построенные в последние 15 лет. Пострадали все категории объектов – постоянное жилье, дачи. Под Хабаровском залило элитное дачное направление. Но в целом, больше пострадали объекты постоянного проживания, за исключением многоквартирных домов.

Если доля строений с большим износом велика, не окажется ли, что слишком много людей будут недовольны размером полученной выплаты?

К сожалению, человек никогда не бывает доволен страховой выплатой – даже не из-за размера выплаты, а просто в связи с тем, что была потеря или повреждение имущества. Страховщики по-разному подходят к развитию бизнеса в регионах, наш подход – страховать имущество по действительной стоимости. Я уже говорил в одном из прошлых интервью об использовании системы оценки – мы бесплатно определяем для страхователя, сколько стоит его дом для восстановления. Клиенты, как правило, не имеют представления о действительной стоимости дома – они прибавляют к ней стоимость земли, или опираются на сумму, по которой они заключали сделку покупки. Но и в рамках действительной стоимости клиенты, учитываю свои ограниченные возможности, пытаются подобрать более дешевый вариант страхования.

В связи с вышесказанным, мы не продаем стандартных коробочных продуктов, потому что для строений это точно тупиковый путь. Два одинаковых по проекту строения все равно имеют отличия (по оборудованию, отделке и т.п.).  Поэтому мы и сами всегда начинаем с оценки реальной стоимости, и пропагандируем такой же подход в целом по рынку. Примеры региональных и некоторых федеральных страховщиков показывают, что у коробочных продуктов есть два больших минуса: крайнее недовольство клиентов при выплатах и нерентабельность этих продуктов для компании. Конечно, «коробочки» дешевле и быстрее, мы тоже понимаем, что нужно беречь время клиента и сделали свои процедуры технологичными и быстрыми. На оценку дома для целей страхования уходит 15-20 минут, но зато выплата будет соответствовать реальной стоимости имущества.

Да, но строить-то они взамен утраченного старого должны будут новый дом, старый построить невозможно…

На этот случай есть условия страхования без учета износа, но стоят они существенно дороже. Все упирается в цену вопроса. К сожалению, в бюджетах многих семей в России все меньше средств отводится на страхования, поэтому ценообразование имеет важное значение. Устанавливая цену, мы опираемся на детальную статистику по конкретным территориям.  Если мы говорим, что застраховать данное строение в данном месте стоит столько, мы можем это обосновать, у нас есть прогноз событий по разным территориям. Я иногда в шутку говорю, что «Росгосстрах» – это «министерство страхования физических лиц», у нас есть действительно полная информация.

Застрахованные на Дальнем Востоке все равно уже имеют те полисы, какие имеют, а значит выплата (с учетом износа, а также условий договора, направленных на снижение цены), покажется им маленькой. В то же время помощь государства – ведь это же не страховщики пригоняют баржи и понтоны – кажется им полноценной…

Не соглашусь. Наши выплаты по тому же Крымску начали производиться раньше, чем подошла финансовая помощь государства. Для многих наши выплаты были вообще первыми деньгами, которые они увидели. Люди были благодарны за то, что они смогли организовать свой быт. А если государство решит не платить в каком-то случае?

По Дальнему Востоку называется предварительная оценки ущерба свыше 30 миллиардов рублей, и в дальнейшем эта сумма увеличится, возможно, в разы. Конечно, государство не должно бросать людей в критической ситуации, но и выдавать такие компенсации, которые никак не стимулируют людей к дальнейшему сохранению своего имущества, оно тоже не обязано. Владелец имущества должен осознавать свою ответственность и соблюдать определенные нормы и правила. Поэтому необходимо искать оптимальный баланс между помощью государства и страхованием. То соотношение, что есть сейчас, многих, к сожалению, расхолаживает.

В Дальневосточном Федеральном округе какое-то время развивались локальные региональные страховые компании – переживут ли они убытки такого масштаба?

Региональные страховщики, как правило, создаются для работы в определенных нишах, с определенными местными предприятиями, это не рыночные компании. Что с ними будет на Дальнем Востоке – трудно сказать. Часть из региональных компаний понесет убытки и почувствуют финансовое неблагополучие. Но по страхованию имущества и автотранспорта физлиц фактически работают крупные федеральные игроки, которые с разной интенсивностью и с разным набором услуг присутствуют по всей стране.

Поменяются ли после убытка тарифы на региональном рынке?

Возможно, после бедствия изменятся территориальные тарифы федеральных страховщиков, но вряд ли существенно. Есть ежегодная процедура пересмотра тарифов по итогам комплексного анализа предшествующих 3-5 лет (при этом какое-то отдельное событие на результат может и не повлиять).

Не побегут ли теперь федеральные игроки с Дальнего Востока, не начнут ли закрывать филиалы, ставшие убыточными?

Не могу сказать за всех, но мы точно не побежим. Мы намерены планомерно развивать там бизнес, хотя и не относим эти территории к числу «прорывных».

Какое влияние на рынок страхования и перестрахования окажут события в регионе? Возможны ли глобальные изменения или это событие – не более чем частный случай, страхование так и должно работать на компенсацию убытков?

Не думаю, что это наводнение окажет сколь-нибудь заметное влияние на рынок мирового страхования и перестрахования. Для сравнения – ущербы по тайфунам и ураганам в США исчисляются миллиардами долларов. Оно может повлиять на какие-то частные вопросы договоров перестрахования у конкретных компаний, но общего изменения тарифов и условий перестрахования я не ожидаю.

Основная проблема – отсутствие регистрации и страхования

Говоря об уроках данного события, мы как-то свели все к стимулированию страхования, а что можно сказать по поводу развития систем оповещения, спасения, предупреждения чрезвычайных ситуаций?

Они есть и работают, вопрос лишь в правильности и своевременности их использования. Мы же помним, как из-за халатности некоторых руководителей на местах не были активированы эти процедуры в Крымске. А частота подобных массовых бедствий, к сожалению, будет только увеличиваться. Та статистика, которой мы располагаем, показывает, что раньше частота таких событий была намного ниже. Только за последнее полугодие в 30 регионах произошли паводки, ураганы, наводнения и смерчи. Статистика, которая раньше помогала нам прогнозировать события на той или иной территории на пятилетнем горизонте, уже не работает, поскольку частота растет.

С чем это связано?

Во-первых, с климатическими изменениями. Во-вторых, с характером развития отдельных регионов, большими стройками, изменениями ландшафта, работой гидротехнических сооружений. Если раньше мы могли на карте выделить районы, которые более подвержены бедствиям и которые менее опасные, то сейчас с уверенностью мы можем сказать только то, что ни одна территория в Российской Федерации не является на 100 % благополучной. Например, такое бедствие, как сильный град за прошлый год мы урегулировали в разы больше, чем в 2011 году, а их территориальная распространенность  оказалось непредсказуемо большой.

Отдельный вопрос – по соблюдению и возможному пересмотру нормативов, регулирующих частную застройку. Либо действующие нормативы разрешали строительство на потенциально опасных территориях, и их надо менять, либо строительство производилось с нарушениями, а значит, надо принимать меры к нарушителям. Есть строения, возведенные на территориях, которые ежегодно затапливаются при разливе рек, независимо от погодных условий и величины снежного покрова. Мы как страховщики это видим. Их просто невозможно страховать, поскольку каждый год там гарантированно случается страховое событие.

Как они вообще оказались построенными, если это незаконно?

Это отдельный вопрос – где-то что-то строилось самозахватом, где-то в лихие 90-е разрешение «подмахнул» кто-то из местной администрации, где-то изменились ландшафтные условия. Все это только малая часть огромной проблемы частной застройки в России – у нас многое строилось с нарушениями и не было зарегистрировано. Если бы их попытались сейчас зарегистрировать, наверняка оказалось бы, что строительство велось там, где оно вообще запрещено. Конечно, владелец может быть добросовестным приобретателем, он ни в чем не виноват, но нарушения тем не менее есть.

В идеале люди должны переехать из таких строений в нормальные и получать нормальные услуги по страхованию. А страховать там, где вероятность убытка 100 %, нельзя.

Есть ведь и противоположная проблема: действующие с советских времен ограничения, которые до сих пор никто не пытался перепроверять, правильные они или не правильные. В результате объекты в безопасной местности мы не можем страховать, потому что они построены с нарушением законодательства и потенциально могут быть «проданы» страховой компании недобросовестными владельцем. Если у человека нет нормальных документов на дом, он не может его нормально продать и он ему не нужен, то такой владелец считается потенциальным мошенником. Строение, которое построено не на тех землях и поэтому не может быть легализовано – тоже источник риска, у многих возникает желание его застраховать и сжечь. Чтобы этого избежать, мы при выплате и получении документов в подтверждение страхового случая смотрим даже не столько на подтверждение права собственности, сколько на наличие имущественного интереса. У нас используется большой, выверенный с юридической службой список документов, и основанием для заключения договора страхования считается наличие хотя бы одного из этого списка.

Например, есть документы на землю, в которых написано, что возможно частное строительство, тогда дом, который уже возведен на ней, но еще не введен в эксплуатацию полностью и не зарегистрирован, все же может быть застрахован, но это потребует от нас других процедур – делается детальный осмотр (а не берется имеющийся поэтажный план), оценивается риск от и до и принимается решение о страховании.

Здесь не должно возникать иллюзии, что страховщиков надо заставить страховать все. Объекты, построенные с явными нарушениями или находящиеся в зоне 100 %-ного риска, ни одна страховая компания не возьмет, это противоречит самой сути страхования как защиты от неожиданного события.

А государственные компенсации выплачиваются только владельцам зарегистрированных строений?

Нет, там более сложный механизм. Пострадавшие обращаются с заявлениями, формируются списки, выстраивается очередь… Проблема в том, что подчас и у местных администраций нет достоверных сведений о том, какие строения есть на подведомственной им территории. Мы у себя с определенной периодичностью обновляем информацию о количестве строений по всей России вплоть до районов и сравниваем эти сведения с данными официальной статистики. Они не совпадают, но расхождения бывают в разную сторону. Например, по статистике мы видим довольно высокий показатель, а реально там строений намного меньше. Либо наоборот, в статистике не отражено новое строительство, о котором мы знаем.

В свете всего этого перспективы обязательного страхования жилья, которые мы обсуждали в одной из прошлых бесед, вырисовываются довольно сомнительные?

Это до сих пор открытая тема. Никто до сих пор не понимает механизм, как это можно было бы запустить, не только в части противоречий действующему законодательству, но и, что гораздо важнее, по экономическому механизму его реализации. Как, например, воздействовать на неплательщика? Ведь обязательное страхование должно подразумевать соблюдение и других юридических процедур, чтобы жилье страховать его надо сначала зарегистрировать.

Но если незарегистрированные оставить без полисов и выплат, не нарушится ли принцип обязательности и полноты охвата?

Нарушится. Но если регистрацию не проверять, получится что-то вроде страхования угнанного автомобиля по ОСАГО.

Вот возьмем нашу смежную отрасль – банки. Банки же не выдают кредит под залог недвижимого имущества, на которое нет соответствующих документов, пусть даже оно честно куплено добросовестным приобретателем. Банк обязательно потребует документы на землю и документы на дом. А если кроме договора купли-продажи у человека ничего нет, то под залог такого объекта банк никогда ему не даст кредит. Так почему страховщик-то должен принимать его на страхование, пусть даже в рамках обязательных программ?

Не нужно делать из страхового рынка корзину для плохих рисков, в которую надо все сложить и страховщикам передать. Страхование – такой же полноценный финансовый институт, как и остальные, который в нашей стране развивается в последний год, с учетом сложной общеэкономической ситуации, можно сказать, даже хорошо. И оно не должен брать на себя то, что экономически не оправдано.

Почему-то все зациклились на механизме обязательного страхования, а ведь есть и иные работающие механизмы, как показывают некоторые региональные программы. В Кемеровской области успешно действует программа субсидирования из местного бюджета страхования для малоимущих граждан. Составлены четкие перечни категорий семей, которые относятся к малоимущим. В рамках специальной губернаторской программы они могут получить компенсацию большей части страхового взноса, страхование становится им по карману. И губернатор не просто целенаправленно каждый год возобновляет эти отчисления, но и принимает меры по продвижению данной программы, потому что хорошо понимает, для чего она нужна. Местная администрация заинтересована, чтобы люди получали реальные страховые компенсации, если что-то случилось.

Такой же подход мог бы быть и в рамках всей страны – те деньги, которые государство пускает на ликвидацию последствий стихийных бедствий, пустить в программу софинансирования участия в страховании. Застраховав свое имущество на определенных условий, человек мог бы получить компенсацию части страхового взноса от государства.

Вот это реально развивает страховую культуру. К страхованию нужно привыкнуть,  приучить к нему людей. Потом в какой-то момент государственная поддержка может уйти, а привычка к страхованию у людей, уже имеющих положительный опыт получения страховых возмещений, останется. Надо сказать, что даже люди, получившие от государства компенсации по пожарам 2010 года и построившие новое жилье, пришли потом к нам, чтобы его застраховать.

Кроме того, в нашей стране обязательное страхование уже имеет оттенок негативного отношения граждан – когда всех заставляют, это людям не нравится. А вот механизм софинансирования и вовлечения – более перспективный.

Вы перестали быть приверженцем введения обязательного страхования?

Я им и не был, так как приверженцем можно быть, когда все вопросы решены и понятен механизм реализации. А в этой части еще многое придется решать. Но обязательное страхование входит в число инструментов, в разных странах формировавших страховую культуру. В скандинавских и западноевропейских странах он срабатывал, но мы слишком отличаемся от них по ментальности, и даже внутри нашей страны различия в ментальности – огромны. Можно долго и безуспешно пытаться распутать клубок описанных выше проблем на федеральном уровне, но правильнее было бы начинать искать решения в масштабе субъектов Федерации. О Кемерово мы уже сказали. Программы информирования и продвижения страхования есть и в других регионах, например, в Белгородской области. Содержание программ может быть достаточно разнообразным, потому что сами регионы разные. В Крымске после событий представители администрации выражали готовность, чтобы страховщики участвовали в их постоянных мероприятиях и доносили необходимость страхования до людей. А технология, как доносить информацию и вовлекать людей, у нас давно разработана.

За первое полугодие 2013 года нами было выплачено более 1,3 миллиардов рублей страховых выплат по имуществу граждан – как мне кажется, это достаточно убедительный аргумент в пользу того, что страховой механизм реально работает. А за 2012 год было выплачено 2,5 миллиарда, то есть мы уже сейчас идем опережающими темпами. В 2011 году было 2,3 миллиарда, то есть каждый год сумма возмещений увеличивается. Для сравнения, компании, которые идут за нами следом в рэнкинге сборов по данному виду страхования, такие суммы даже не собирают. Это, с одной стороны, определяется долей на рынке, но в то же время и подтверждает, что наша политика – максимальная компенсация ущерба. И менять нашу политику мы не собираемся.