Пресса о страховании, страховых компаниях и страховом рынке

Экономический журнал, 21 февраля 2002 г.

Акционерное страхование и мелкие риски сельского хозяйства Российской империи

3073 просмотра

В данной статье делается попытка ответить на вопрос о причинах слабого развития страхования крестьянских имуществ в России. Совершенно очевидно, что мелкие сельскохозяйственные риски никогда не занимали большого места в портфелях отечественных компаний огневого страхования. Им явным образом предпочитались домовладения в столичных городах, отчасти крупная фабрично-заводская промышленность, сравнительно малоопасная в пожарном отношении при умелой организации дела перестрахования, а также движимое и недвижимое имущество крупных аграриев.

Альтернативное страхование в страховых кооперативах было доступно только горожанам. Земское обязательное и добровольное страхование от огня, ориентированное преимущественно на деревенских жителей, являлось таковым скорее по названию. В сущности, оно представляло пострадавшим от пожаров не компенсацию понесенного ущерба, а небольшую денежную помощь. Его коренной порок - весьма незначительные суммы, которые оно принимало на свою ответственность [1].

Размер минимальной страховой суммы у акционерных компаний был гораздо больше. Но они сознательно уклонялись от приема на страхование всякого имущества сельских обывателей. Правление Варшавского страхового от огня общества в наставлении своему Киевскому главному представительству записало: «... У владельцев отдельных усадеб, арендаторов мельниц, почтовых станций, у колонистов и крестьян - воспрещается страховать [подчеркнуто в источнике - С. И.] не только хлеб, сено, табак и вообще движимость, но и принадлежащие им корчмы, трактиры, водяные и ветряные мельницы, почтовые станции, хотя бы вместе с тем предлагались и самые их усадьбы» [2]. Первое Российское страховое общество считало огневое страхование крестьянских хуторов мало желательным и не стремилось его развивать [3].

В тех редких случаях, когда акционерные общества все же принимали на свою ответственность имущества сельских жителей, плата за услугу назначалась непомерно высокая. Вот свидетельство бывшего управляющего Томским отделением Государственного банка, относящееся к 1887 г.: «Год или два тому назад страховые общества увеличили на водяные мельницы премию в 50 %; в какое общество вы бы не обратились, везде то же увеличение; между тем мы не видим основания увеличивать столь значительно премию за строения, находящиеся вне рисков огня; водяные мельницы это не паровые мельницы. Единственное основание было в той монополии, которую пользуются у нас страховые общества, а безвыходное положение землевладельцев ставит их и сельскохозяйственную промышленность в необходимость уделять из своих доходов значительную долю страховым учреждениям. В деревне, в глуши, мельница приносит, допустим, доход в 200 руб., но стоимость её с плотиной и домиком для мельника составляет 3,0 тыс. руб.; по расчету страховых обществ, премия взыскивается ежегодно в 100 руб.» [4].

Отсутствие доступного коммерческого страхования отрицательно сказывалось на развитии крестьянской промышленности и сельского хозяйства. Потребность переломить сложившуюся ситуацию в этой сфере была вполне осознана в конце 80-х гг. XIX в., когда инициативная группа из состава членов Общества страхования посевов от градобития решила учредить акционерное предприятие со специализацией в области страхования мелких и средних рисков сельского хозяйства.

Учредителями выступили мелкие дворяне-землевладельцы - Н. Н. Дерягин, П.А. Рахманов, В.К. Эггерс, В.А. Таргонский, Э.Ф. Гартман - и купеческий сын А. Думнов. Им удалось собрать акционерный капитал в сумме 1 млн. руб., составить и утвердить в высоких инстанциях устав общества, которое получило название «Москва». Для руководства страховыми операциями был приглашен А.А. Шахт - знающий специалист с опытом работы. Уже в августе 1888 г. общество «Москва» открыло прием страхований от огня.

«Ставя свою задачу на высоту патриотического подвига, правление видит счастливое предзнаменование для будущности общества даже в том, что его устав удостоен высочайшего утверждения 19 февраля», - говорилось в стенографическом отчете за первый год работы общества[5]. Предзнаменование оказалось ложным.

Уже через три года в обществе образовался громадный дефицит, на покрытие которого собираемой премии катастрофически не хватало. В 1892 г. встала угроза банкротства и ликвидации предприятия ввиду потери им значительной части капитала. Правление общества «Москва» обратились за помощью в Министерство финансов за казначейской ссудой в сумме 500 тыс. руб., гарантировав её ожидавшимися поступлениями взносов по акциям на общую сумму 300 тыс. руб., а также предположенным по проекту нового устава общества выпуском новых акций на 500 тыс. руб. Просьба была оставлена без последствий, и в 1894 г. московским коммерческим судом страховое общество «Москва» было объявлено несостоятельным должником. Случай, в истории русского страхового дела, - из ряда вон выходящий.

В своем письме Министерство внутренних дел - правительственный куратор страховой деятельности в стране - уведомило правление общества о том, что затруднительное положение, в котором оно оказалось, вызвано, «по имеющимся в министерстве сведениям, главным образом, неправильным ведением дел общества и рискованными операциями, которые не могут быть оправданы ни теорией, ни практикой страхового дела. К рискованным операциям необходимо отнести крайнее понижение тарифов и ограниченное число перестрахований рисков общества, неправильность же ведения дела выражается в чрезмерных расходах на администрацию, в составлении фиктивных отчетов и балансов, а отчасти в неразборчивом выборе агентов общества» [6]. [Курсив мой - С. И.]

Насколько суждения чиновников отражали действительные причины гибели столь полезного для нашей страны страхового начинания? Разберем их в той последовательности, в какой они перечислены в цитированном отрывке из официального документа.

На первое место в ряду рискованных операций, не оправданных ни с теоретической, ни с практической точек зрения, специалисты Министерства отнесли значительное понижение тарифных ставок по огневому страхованию. Напомним, что на заре русского страхового дела конкуренция между обществами за клиентуру велась посредством тарифных скидок и уступок. В 70-ые годы XIX в. был разработан и принят так называемый «конвенционный» тариф, обязательный для всех обществ, вступивших в соглашение. Этот тариф должен был обеспечить им рентабельный страховой портфель.

Но этот портфель составлялся из рисков самого разного качества: безопасные городские недвижимые имущества в нем соседствовали с рисками, которые общества по возможности избегали, например, страхование продуктов сельскохозяйственного производства крупных помещичьих экономий (сена, соломы и т.п.) Варшавское страховое от огня общество, к примеру, указывало, что «к числу наиболее опасных страхований, чаще встречающихся в сельской практике, принадлежат: винокуренные, пивоваренные, кирпичные и лесопильные заводы, разные сушильни, кузницы и смоловарни, а в особенности всех родов мельницы, ограничение в приеме на страх которых объясняется именно тем, что взимаемые за оные страховые премии, хотя признаются многими слишком высокой и обременяющей владельцев, однако в действительности в общем составе риски эти не только не представляли в страховом деле статьи доходной, а, напротив, всегда являлись с году на год причиной громадных убытков. Пожарные вознаграждения за мельницы ежегодно поглощают не только всю собранную за оные премию, но даже всегда превышают таковую ... Процентное отношение убытков к премии = 126 %, т.е. за всякие собранные 100 руб. уплачено по 126 руб.» [7].

В результате получалось так, что на благополучные риски перекладывалось бремя расходов на убытки от страхования плохих рисков. Так, крупные заводовладельцы явно переплачивали за страхования своих объектов. Частые и опустошительные пожары случались чаще всего у фабрикантов средней руки. К примеру, за период с 1899 по 1904 гг. К° Богородско-Глуховской мануфактуры заплатила 1.037.988 руб. премии за страхование своего имущества от пожаров, получив за тот же период страховых платежей всего на сумму 282.678 руб.; Товарищество Никольской мануфактуры Саввы Морозова заплатило премии 396.659 руб., а в возмещение убытков ею было получено 14.516 руб. и т. д. [8]

В отечественном конвенционном тарифе, по всей вероятности, были скомбинированы два принципа определения размера премии: индивидуалистический и коммунистический. Во всяком случае, им предусматривалась некоторая надбавка на все риски, принимаемые на страх от пожара. О размере её источники нам ничего не сообщают. Весьма мало знаем мы и о том, как этот тариф вырабатывался. Но мы знаем точно, что конвенционный тариф оставлял акционерным страховым компаниям большие просторы для маневра. Так, одна лишь угроза Московской Купеческой управы перевести все страхования Московского Купеческого общества из акционерных компаний в городское взаимное страховое от огня общество заставила тарифный комитет акционерных компаний принять специальное постановление «о специальном для имуществ Купеческого общества понижении действовавшего конвенционного тарифа на 30 %» [9].

О высоком, прямо-таки убыточном, размере конвенционного тарифа много говорилось в печати тех лет. Приведем одно характерное свидетельство: «Прежде всего, наши премии, например, по страхованию от огня, невозможно сравнивать с заграничными. Последние – это настоящие лилипуты в стране гигантов по сравнению с внушительными отечественными тарифными ставками. Вот, например, солидное французское акционерное общество «Парижская компания департамента Сены». Заглянем в его тарифную книжку и посмотрим, какие оно взимает премии по строениям и домашней движимости. По строениям общество взимает со 100 франков страховой суммы от 2 су до 0,4 франка, то есть от 0,02 % до 0,4 %. По домашней движимости тариф колеблется от 0,075 % до 0,4 %. Такой ничтожный расход по страхованию не трудно сохранить в бюджете, вышедшем из устойчивого равновесия»[10]. Для суждений о размерах отечественного тарифа приведем пример – страхование дачи баронессы Луизы Иосифовны Кноп, находившейся в Московской губернии при селе Волынское, на реке Сетунь, в 7 верстах от Москвы. Страхование в сумме 64 тыс. руб. «смешанного» благоустроенного двухэтажного дома с мезонином в виде башни и различными службами при нем (погребами, каретным сараем, людской, прачечной и другими) обходилось владельце в сумме 346 руб. 40 коп. Тариф по вполне благополучному огневому риску равнялся, таким образом, 0,54 % страховой суммы. Взнос премий в кассу страховой компании производилась детьми баронессы - Андреем Львовичем Кнопом и Софьей Львовной Шлихтерман [11].

Пониженный на 20-25 % пожарный тариф обеспечил обществу «Москва» ускоренный приток страхований. В течение 1889 г. было собрано 1.506.534 руб. страховой премии; в 1890 г. сбор премии возрос до 1.906.986 руб. Такое развитие операций представлялось правлению вполне удовлетворительным, принимая во внимание то обстоятельство, что в приеме страхований оно сознательно уклонялось от крупных фабричных рисков и от операций в благополучных городах, чтобы не создавать конкуренцию взаимным страховым обществам, от которых оно намеревалось принимать перестрахования.

Финансовые результаты по страховым операциям первого года оказались вполне удовлетворительными. Пожарные убытки за собственный счет тогда выразились в сумме 607.354 руб., что по отношению к премии за собственный счет составило 54,6 %. В заключении ревизионной комиссии по этому поводу говорилось: «Такая потеря представляется вполне нормальной, тем более что 1889 г. в пожарном отношении нельзя отнести к числу благоприятных» [12].

Зато следующий операционный год завершился с общей цифрой пожарных убытков 1.331.119 руб., что превысило сбор премии за собственный счет на 52.595 руб. Это произошло, как справедливо говорится в отчете ревизионной комиссии, в целом не по вине правления, которое, «придерживаясь намеченного плана действий, ограничивало прием крупных рисков и вообще в приеме страхований применяло возможную осторожность. Подтверждение этому можно найти, между прочим, в сравнении средней страховой суммы одного риска за 1889 и 1890 г.: в первом отчетном году сумма одного риска в среднем выводе составила 5.788 руб., а в минувшем году только 4.641 руб.». Это произошло из-за того, что 1890 г. по чрезвычайным пожарам, случившимся в Российской империи, принадлежал к числу несчастнейших[13]. Еще более тяжелым оказался 1891 г., когда засухой была охвачена почти вся черноземная полоса Европейской России.

Другая причина убыточности состояла в постановке перестраховочных операций. Именно перестрахование, по мнению правительственных экспертов, являлось ахиллесовой пятой общества «Москва». Поскольку общество не приняло конвенционного тарифа, российские акционерные страховые общества отказывались принимать у него в перестрахование риски. Директор-управляющий А.А. Шахт «по поручению правления, выехал за границу, но и здесь задача оказалась не из легких, так как та же причина, то есть не принадлежность нашего общества к конвенции, служила мотивом к отказу, на что точно также влияли наши русские акционерно-страховые компании, пользуясь своими обширными и давними связями с заграничными перестраховщиками. Однако, несмотря на это, нам удалось привлечь несколько солидных обществ перестрахования и заключить с ними договоры столь же выгодные, как и те, которыми пользуются другие страховые общества. Это открыло для нас возможность, не стесняясь, принимать очень значительные риски, перестраховывая их от 25 % до 80 %; теперь перестрахование у нас получило вполне прочную постановку, но если бы оно и не было, то мы могли бы вести дело весьма успешно даже без перестрахования, воздерживаясь только от слишком крупных, особенно фабричных, рисков» [14].

Как отмечалось в уставе общества, «перестрахование за границей ограничивается правом передачи заграничным компаниям не свыше 30 % от общей суммы рисков, принятых в течение года или общего годового сбора премий. По образовании же запасного капитала свыше 2 млн. руб. перестрахование заграницей вовсе прекращается» [15].

В 1889 г. из собранной премии в сумме 1.652.463 руб. было отдано за перестрахование 539.824 руб. или 32,7 % общего сбора. В действительности премия была уплачена перестраховщикам за вычетом 18 % комиссии, которая в сумме 97.168 руб. поставлена на приход счета прибылей и убытков. Таким образом, чистая премия по перестрахованию составила 27% [16].

Сравним эти итоги по другим обществам. Вот данные по Русскому обществу. В 1891 г. им было собрано 3040,1 тыс. руб. премии, из которой на собственном страхе было оставлено только 1236,7 тыс. руб. Перестрахованная премия, таким образом, составила 40,7 % сбора. И это при всем при том, что Русское общество имело чаще всего дело с рисками, которая страховая практика тех лет считала исключительно благоприятными: «Наиболее желательными считаются страхования хороших, просторно размещенных строений в имениях, управляемых самими владельцами лично, или же при посредстве хорошо организованной администрации и не обремененных долговыми запрещениями» [17].

Гораздо большие суммы тогда перестраховывались по фабрично-заводским рискам. Показательны данные по Московскому страховому от огня обществу, имевшему дело со страхованиями фабрик и заводов в большей степени, чем какое бы то ни было страховое предприятие России. По данным за тот же 1891 г., опубликованным в «Страховом обозрении» 1892 г., из 4316,5 тыс. руб. валовой премии за собственный счет было оставлено только 881,3 тыс. руб.

Страховое общество «Москва» по страхованиям фабрик также оставляло на собственном страхе значительные суммы. Так, когда в 1889 г. сгорела обойная фабрика Е.С. Кротова в Москве, из общей суммы убытка в 168 тыс. руб. на долю общества пришлась 51 тыс. руб. [18]

В 1889 г., «в целях предосторожности», общество все же передало в перестрахование 79.953.788 руб. страховой суммы, оставив на собственном страхе 138.220.861 руб. Столь низкую норму перестрахования можно считать слишком рискованной для небольшого общества, работавшего исключительно под гарантию акционерного капитала. Однако она находила свое оправдание в том, что страховой портфель был составлен из мелких рисков, рассредоточенных на обширном страховом поле, и, следовательно, не нуждавшихся в перестраховании в такой степени, как миллионные риски фабрично-заводской промышленности.

Акционерные страховые компании не считали конкуренцию со стороны общества «Москва» особенно опасной. В этом отношении характерен циркуляр правления Северного страхового общества, где говорится, что по условиям, обязательным для общества «Москва», оно должно «оставлять на собственной ответственности не менее 70 % из принимаемых им страхований и только не свыше 30 % оно может перестраховывать, что ему воспрещен прием страхования недвижимости во всех городах, где существует взаимное страхование, а таковое имеется во всех лучших городах России, вследствие чего общество «Москва» лишено возможности работать в наиболее выгодных для страховых обществах местностях и, наконец, что общество «Москва» вынуждено работать по низшей премии против других обществ на 20 и более процентов, нельзя не прийти к заключению, что результаты деятельности общества «Москва» не могут быть благоприятны, так как, будучи поставлено в необходимость работать на сравнительно худших рисках, за более дешевую премию, оно обязано держать на своем риске более чем то дозволяют ему его настоящие средства. Ввиду всего вышеизложенного очевидно, что обеспечение, представляемое обществом «Москва» страхователям, несравненно слабее против других обществ и, в особенности для крупных имуществ, страхование коих в обществе «Москва» является, таким образом, значительным риском для владельцев тех имуществ» [19].

Авторы циркуляра, что говорится, как в воду глядели. Общий убыток, случившийся на втором году работы общества «Москва», сопровождался оттоком страхований, что имело для страхового предприятия роковые последствия.

Усилия по организации альтернативного, исключительно заграничного перестрахования собственных рисков, а также огромная периферия общества имели и еще одно крайне негативное последствие, а именно: высокий процент расходов по организации предприятия. Именно это обстоятельство и имело в виду Министерство финансов, упрекая общество за высокий процент административных расходов.

Общий итог управленческих издержек по отношению к сбору премий составил в 1889 г. 39 % - самый высокий в отечественном акционерном страховании. Один только А.А. Шахт за три года работы в качестве управляющего издержал 92.000 руб. Его поездка в качестве управляющего в Вену, Париж, Лондон и Ливерпуль для организации перестрахований обошлась обществу в 2.600 руб. [20]

К 1 января 1889 г. обществом было учреждено 619 агентств на всей территории империи: 334 действовали под контролем правления и 285 имели статус отделений [21]. Задолженность агентств центральному правлению достигала значительных сумм. Аудиторская проверка показала, что, вопреки распространенной практике, «неофициально был допущен кредит страхователям, и имелись долговые документы с крестами вместо подписи за неграмотного»[22]. Следуя европейским страховым традициям и обычаям, общество «Москва» широко открыло двери желавшим застраховать свое имущество, но очень строго подходило к выплате страхового вознаграждения. В практике отечественных страховых компаний все обстояло как раз наоборот: придирчивый подход к приему страхований, но щедрая компенсация пострадавшим от пожаров. Бывали случаи, когда многотысячные убытки ликвидировались в считанные недели и даже дни.

Министерство финансов, определяя действительный размер убытков общества, причислило к ним непокрытые расходы на первоначальное обзаведение и устройство предприятия в сумме 148.729 руб. 81 коп. Чиновники министерства то ли не знали, то ли умышленно упустили из виду широко распространенную практику списания первоначальных расходов на протяжении достаточно долгого времени - от пяти до десяти лет.

По мнению Министерства, фиктивность баланса заключалось еще и в том, что убытки предприятия были уменьшены, по крайней мере, вдвое за счет того, что оно якобы совершенно неправильно относилось к образованию резервов премий по текущим страхованиям. Практикой большинства русских страховых обществ была принята 40% норма. Однако усиленное резервирование необходимо было в случае, если страхования крупные и имеют долгосрочный характер. Когда же портфель составлен из краткосрочных и небольших страхований, то оставшаяся в течение года премия по данному страхованию записывалась не в резерв на следующий год, а в прибыль предприятия.

Так или иначе, но неправильности в ведении дел компанией «Москва» не имели признаков уголовного преступления. Бухгалтерские книги находились в полном порядке, нормы устава строго соблюдались [23]. Вопрос о действительных причинах, приведших к краху столь полезного для нашей страны страхового начинания, оставался открытым.

Непосредственной причиной, которая повлекла за собой столь трагические для общества «Москва» последствия, был малый размер его первоначального капитала.

Вопрос о первоначальных капиталах являлся ключевым не только в акционерном, но и во взаимном страховании. В одном из юбилейных очерков подчеркивалось: «Отдельные взаимные общества, работающие на сравнительно узком страховом поле, не могут обойтись “без капитала”, будет ли он собран самими учредителями или обеспечен иным образом - казною, городом, союзом»[24].

Принимая во внимание специфику рисков, с которыми обществу приходилось работать, сумму акционерного капитала в 1 млн. руб. можно считать совершенно недостаточной, а запасный капитал к моменту открытия операций у него отсутствовал. Отметим, что страховое общество «Россия» создавалось с капиталом 4 млн. руб. Таким образом, каждая страховая операция - страхование от пожаров и страхование жизни - обеспечивалась у него первоначальным капиталом в сумме 2 млн. руб. При этом в деятельности общества «Россия» страхование крупных фабричных и прифабричных рисков играло очень большую роль.

Огромное значение крупного акционерного капитала заключалось в обеспечении им финансовой устойчивости страхового предприятия в первый, наиболее трудный, период работы на рынке, когда шло списание немалых организационных расходов. Эта устойчивость достигалась тем, что прибылями от инвестирования сумм акционерного капитала покрывались издержки первоначального периода, и в ряде случаев даже выдавался дивиденд акционерам. Последнее предохраняло акции от понижения в цене. В частности, убытки от огневой операции первого года работы общества «Россия» были покрыты не только собранными премиями, «но и процентами, полученными на основной капитал общества»[25].

В 1884 г. доходы от инвестиций основного капитала «России» в сумме 510,5 тыс. руб. позволили уже в третьем году выдать дивиденд акционерам в размере 240,0 тыс. руб. или 6 % на капитал. К акционерному капиталу в сумме 4 млн. руб. добавились еще и резервные капиталы: 276,7 тыс. руб. запасной премии по страхованию от огня и 493,8 тыс. руб. по страхованию жизни.

Собрать невиданный в русском страховом деле стартовый капитал - 4 млн. руб. – обществу «Россия» удалось благодаря тому, что к нему проявили исключительный интерес влиятельнейшие столичные банкиры (Гинцбурги, Петрококкино и другие), а также патронируемые ими акционерные коммерческие банки (Петербургский Международный, Учетный и ссудный). Таких связей с банковским капиталом у общества «Москва» не было. В трудную минуту за денежной помощью оно обратилась не к банкам, а к правительству.

Значительные суммы капиталов были характерны и для других страховых обществ. Первое российское страховое от огня общество, учрежденное в 1827 г., располагало к 1890 г. 4 млн. руб. акционерного капитала, 1,2 млн. руб. запасного и 1,6 млн. руб. резервов, накопленных путем отчисления части премий по неистекшим страхованиям. Московское страховое общество имело 2 млн. руб. собственного капитала, 1,5 млн. запасного и 489,5 тыс. руб. резервов. Северное общество – 1,2 млн. руб., 319,5 тыс. руб. и 600 тыс. руб. соответственно[26].

Справедливости ради укажем, что некоторые общества огневого страхования довольно успешно работали в течении ряда лет с весьма небольшими собственными средствами: «Второе общество», «Северное страховое общество», «Русское страховое общество» и другие. Но и они имели довольно тесные контакты с коммерческими банками, правда, нефинансового характера. В 1890 г. круг банкиров - акционеров Северного общества включал в себя: банкирский дом Вавельберг (13 акций), банкирский дом «Николай Вергтгейм» (360), Волжско-Камский коммерческий банк (115), банкирский дом «Г. Волков с сыновьями» (835), банкирский дом «Братья Джамгаровы»(176), Московское Купеческое общество взаимного кредита (357), Московско-Рязанский Торговый банк (40), Московский Торговый банк (222), Московский Учетный банк (50), Российский Торговый и Комиссионный банк (25), Санкт-Петербургское купеческое общество взаимного кредита (40), Санкт-Петербургский Учетный и Ссудный банк (25), Санкт-Петербургский Частный коммерческий банк (20), Сибирский Торговый банк (170), банкирский дом «И. В. Юнкер и К°»(249) [27].

Сравнительно небольшое Русское страховое общество долгое время работало с капиталом всего в 500 тыс. руб. Основанное в 1868 г. купцами-банкирами Л.М. Розенталем, Н.Я. Леманом, Э.Ф. Юнкером оно впоследствии сделалось спутником Сибирского торгового банка. В частности, директор Сибирского торгового банка А. Соловейчик входил в директорат и в ревизионную комиссию общества. Специальностью «Русского общества» являлось страхование имущества крупных земельных собственников - помещиков, ведущих рыночное хозяйство[28]. В этой связи весьма показательно, что в одной Киевской губернии оно имело в два раза больше агентов (48), чем в промышленной Московской (20) или аграрной Самарской (19) [29].

В основе связей страховых обществ с банками лежали взаимные интересы. Банковские учреждения нуждались в большой кассе, а также в платежеспособных страховщиках своих залогов и залогов своих клиентов; страховые компании, имея дело с банками, получали крупную экономию на аквизиции (приобретении страхований) и наполняли свои портфели надежными банковскими рисками. В делах отечественного огневого страхования очень большую роль играл залоговый кредит, в первую очередь ипотечный. Но ипотечные банки обслуживали состоятельных заемщиков: помещиков и владельцев крупной городской недвижимости. С мелкими закладными русские ипотечные кредитные учреждения дела практически не имели.

Не работали с ними и русские банки краткосрочного кредита. В отличие от своих американских собратьев по профессии, они занимались ссудами не под закладные на недвижимость, а под личные долговые обязательства - векселя. Отсюда, видимо, и их равнодушие к мелкому предпринимательству и мелкому страхованию. Полезное во всех отношениях дело страхового общества «Москва» так и осталось частным делом мало организованной группы энтузиастов. Им не заинтересовались ни международные финансовые круги в лице российских банков, ни русское самодержавное государство, отказавшее ему в денежной помощи.

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] В этом оно сильно напоминает современное обязательное страхование квартир г. Москвы Военно-страховой компанией, которая принимает на свою ответственность только 30 % страховой суммы по отдельному риску.

[2] Варшавское страховое от огня общество. Собрание инструкционных циркуляров с дополнениями. Киев. 1903. С. 4.

[3] ЦИАМ Ф. 303. Оп. 2. Д. 2. Л. 47.

[4] Сербинович А.Я. Поземельный кредит, его прошлое, настоящее и будущее. СПб., 1887. С. 128.

[5] ЦИАМ Ф. 142. Оп. 19. Д. 87. Л. 218. 19 февраля 1861 г. был опубликован высочайший манифест об освобождении крестьян от крепостной зависимости.

[6] Там же. Л. 68.

[7] Варшавское страховое от огня общество. Собрание инструкционных циркуляров. Киев, 1903. С. 2.

[8] ЦИАМ Ф. 337. Оп. 2. Д. 23. Л. 113об. и др.

[9] Ляхов А.Н. Московское городское общество взаимного от огня страхования за двадцать пять лет (1888-1913). Очерк возникновения и развития. М., 1913. С. 99.

[10] Страховое дело. 1912. № 1. С. 450.

[11] ЦИАМ Ф. 299. Оп. 1. Д. 310. Л. 36.

[12] Там же. Ф. 142. Оп. 19. Д. 87. Л. 141об.

[13] Там же. Л. 143 об.

[14] Там же. Л. 42. Стенографический отчет о занятиях очередного общего собрания страхового общества «Москва» 16 марта 1890 г., М.: Тип. А.А. Левенсон. 1890.

[15] Там же. Л. 9. об. Примеч. к § 4 устава.

[16] Там же. Л. 42. 141 об. «Заключение ревизионной комиссии по отчету за 1889 г.».

[17] Варшавское страховое от огня общество. Собрание инструкционных циркуляров с дополнениями. Киев, 1903. С. 1.

[18] ЦИАМ Ф. 142. Оп. 19. Д. 87. Л. 42. Л. 51об.

[19] Там же. Ф. 311. Оп. 1. Д. 26. Л. 319.

[20] Там же. Ф. 142. Оп. 19. Д. 87. Л. 63.

[21] Там же. Л. 40об.

[22] Там же. Л. 97об; 98об.

[23] Там же. Л. 229.

[24] Исторический очерк 25-летней деятельности Пензенского и Российского союзов обществ взаимного от огня страхования. Б.г., 1915. С. 17.

[25] «Россия» страховое общество. Отчет за 1882 г., СПб., 1883. С. 2. «Доклад правления общему собранию гг. акционеров 8 марта 1883 г.».

[26] Страховое обозрение. 1890. Балансовые данные на 1. 1. 1891 г.

[27] ЦИАМ Ф. 311. Оп. 1. Д. 113. «Список лиц, владеющих акциями Северного страхового общества к общему собранию 25 февраля 1890 г.». (Типографский). Л. 19-20.

[28] К пятидесятилетию Русского страхового общества. ПГ., 1917. С. 6.

[29] Русское страховое общество. Список агентов, контор, инспекторов и архитекторов. СПб., 1904. С. 237-240 и др.

С.В. ИЛЬИН

В материале упоминаются: Компании, организации: Военно-страховая компания (ВСК) 500 [ВСК (Страховой дом ВСК) 5501] Всероссийский союз обществ взаимного страхования от огня 4 Второе Российское страховое от огня общество 25 Коммерческое Варшавское страховое общество 9 Москва 5 Московское страховое от огня общество 7 Пензенский союз обществ взаимного страхования от огня 2 Российское страховое от огня общество (Первое Российское страховое от огня общество) 54 Россия, страховое общество 33 Русское страховое общество 17 Северное страховое общество 14

Ваше мнение об этом материале:

— Ваше имя
— Ваш email
— Тема

Ваш отзыв (заполняется обязательно):

Укажите код на картинке слева:

Установите трансляцию заголовков прессы на своем сайте

 Подробнее »

Получить код для трансляции заголовков прессы »