Пресса о страховании, страховых компаниях и страховом рынке

Столица FM, 26 мая 2014 г.

Перспективы развития сегмента страхования жизни в России

1117 просмотров

ДМИТРИЕВ: Добрый день, уважаемые радиослушатели, в эфире «Столицы FM» программа «Сухой остаток», меня зовут Олег Дмитриев. Что ж, настало время поговорить об экономической части нашей нелегкой порой жизни – бизнес-канал на «Столице FM», вы это прекрасно помните, я надеюсь. Сегодняшняя тема, тема сегодняшнего эфира – «Перспективы развития сегмента страхования жизни в России». И у меня в гостях Александр Май, генеральный директор страховой компании «ERGO». Добрый день, Александр.

МАЙ: Добрый день, Олег.

ДМИТРИЕВ: Уважаемые слушатели, напомню для вас, как всегда, вы можете присоединиться к нашей беседе, для этого есть телефон прямого эфира, его номер – 90-90-99-6 (код Москвы – 495), и есть сайт компании – stolica.fm. Звоните, пишите, задавайте свои вопросы. Ну, и всегда интересно ваше мнение по поводу именно этой части страхования нашей действительности: насколько для вас популярно страхование жизни? Есть кто-то, может быть, имеющий опыт такого страхования? Ну и хотелось бы услышать как раз от наших слушателей, как этот опыт выглядит у них.

Ну что ж, давайте начнем беседу. Я бы так, наверное, первый вопрос поставил, Александр. Я так понимаю, не так давно мы находимся в пределах рыночной экономики, страхование, ну, в классическом смысле, наверное, все-таки небольшую историю в России имеет. И уж тем более страхование жизни. Я не знаю, может быть, с конца девяностых, с начала девяностых какое-то развитие этого рынка как прослеживается? Расскажите, пожалуйста.

МАЙ: Ну, я бы, наверное, замахнулся в историю еще дальше. Потому что страхование жизни образовывалось в России еще дореволюционной, с середины, наверное, XIX века активно. И иностранные игроки присутствовали. Между прочим, одна из наших «сестерных» компаний немецких до войны, кажется, Бисмарка с Францией… ее из России выдворили, между прочим. Так что забавная история. И вплоть до революции страхование жизни развивалось очень поступательно, наверное, чуть с запозданием к каким-то европейским рынкам. Но в целом – параллельно.

Ну, а с 1917 года был Госстрах, который до девяностых годов, в общем-то, до нашей лицензии, до лицензии «Русь-Банка», был единственным игроком на рынке и разделился потом на «Росгосстрах» и «Ингосстрах», и появились рыночные игроки. С этого момента мы начали нагонять, в общем, то, что было упущено.

ДМИТРИЕВ: Нагонять то, что упущено – это нагонять Запад, наверное, да? Он, как всегда, наверное, уже далеко ушел семимильными шагами.

МАЙ: Ну, вы понимаете, вы не можете, там, 70-80 лет истории просто так…
ДМИТРИЕВ: Вычеркнуть.

МАЙ: Да. То есть нам, к сожалению, приходится проходить практически все этапы развития страхового рынка, не только по жизни, но по жизни усиленно, которые произошли за последние, там, 80 лет. Причем трудность состоит в том, что страхование жизни, накопительное в первую очередь, оно на Западе популярно стало из разных соображений. Во-первых, это недостаточное пенсионное обеспечение, которое тем самым компенсировалось, во-вторых – вера в некую стабильность финансовых рынков.

ДМИТРИЕВ: Но эта вера на чем-то зиждется? Я надеюсь, по крайней мере.

МАЙ: Ну, вы знаете, если посмотреть даже немецкую историю, то Германия проиграла две мировые войны, и все равно страховщики жизни в общем дисциплинированно выплачивали все причитающееся, и люди получали свои деньги. А вот в России, и это ключевая проблема развития страхования жизни в России, у нас, наверное, за последние 120 лет был только один период двадцатилетней стабильности – это после денежной реформы шестидесятых, с 1965 года до 1985-го. А все остальные промежутки, длинные, потому что накопительное страхование жизни – это очень длинный…

ДМИТРИЕВ: Долгосрочная история.

МАЙ: …Это длинный инструмент накопления, они все ознаменовались революциями, дефолтами, денежными реформами. Ну, и в последние 20 лет кризис, там, девяностых годов…

ДМИТРИЕВ: То есть сплошные страховые случаи.

МАЙ: Да. И вера в то, что можно было копить в соцвремена и получить эти выплаты, она тоже упала. Потому что за те выплаты, в которые в советские времена можно было купить, может, даже машину, потом вы могли купить пару туфель, может быть, в лучшем случае, на те деньги, которые вы получали как выплату. И формально, в общем-то, государственные страховщики выполнили свои обязательства, но люди уже не верят. А это много поколений.

То есть у нас частично на генетическом уровне уже сформировалось понимание, что копить на длинные, на стайерские дистанции не имеет смысла. И это самая большая, наверное, проблема российского страхового рынка в целом.

ДМИТРИЕВ: Проблема рынка в целом и вот в части страхования жизни, наверное, в первую очередь, да? Оно, наверное, на первом месте стоит?

МАЙ: Да. Ну, потому что все остальные виды, это годовые полисы, это автокаско, это «автогражданка», мы не будем о них говорить, потому что тема это другая. А вот в отличие от того же Запада, в России не строится своя пенсионная система на, там, трех фундаментах.

Первый фундамент – это государственная пенсия. Это во всем мире так. Где-то она больше, где-то она меньше. В таких развитых капиталистических странах с соцобеспечением, как Германия и Швеция, там достаточно значительная часть государственной пенсии.

Вторая часть пенсионной системы – это должна быть пенсия от работодателя. То есть если вы долгое время работаете в компании, работодатель параллельно копит вам пенсию. Это где-то еще четверть вашей пенсии, может быть, даже больше.

А остальное вы должны копить сами. И, конечно же, на Западе и страховщики, и государство, и политика стимулируют людей начинать копить уже, там, с двадцати с копейками лет, там, на следующие 40 лет.

ДМИТРИЕВ: Александр, но, смотрите, опять копить – в буквальном смысле слова? Я не знаю, может, копилку какую-то для этого дела приобрести и складывать периодически часть своей заработной платы? Или существует некие цивилизованные инструменты накопления, о котором мы сегодня говорим?

МАЙ: Ну, я имею в виду, конечно, накопление путем накопительного страхования. Это одна из альтернатив. Причем это единственный, наверное, такой долгосрочный финансовый инструмент на финансовых рынках. Потому что все банковские вклады, например, они значительно короче. То есть если вы, там, на 10 лет положите деньги, банкиры уже будут скрипеть зубами. А мы принимаем обязательства на следующие 30 лет, и это, конечно, очень и очень, я бы сказал, интересный инструмент, потому что у вас, конечно, фиксируется доходность.

ДМИТРИЕВ: Но это интересный инструмент с точки зрения потребителя. Банкиры на 10 лет подписывают договоры и скрипят зубами, а вы на 30 лет вперед – это тоже, наверное, нелегко, принять такое решение, да?

МАЙ: Это очень тяжело, да, тут существует множество финансовых моделей. Поэтому страхование жизни, если посмотреть на продавцов, на агентов, которые продают страхование жизни, это больше люди эмоциональные. Потому что, конечно же, вы апеллируете к эмоциям, и кто же хочет думать о старости, о смерти…

ДМИТРИЕВ: Тем более, да.

МАЙ: …О всяких других катаклизмах в своей жизни, да?! Не дай бог, накаркаешь еще, как они говорят…

ДМИТРИЕВ: Или, мол, мы оптимисты, мы верим в лучшее, надежда умирает последней – и пошло, пошло, пошло.

МАЙ: Да-да-да. Вот поэтому народ еще открещивается, мол, не дай бог сглазить. А я считаю, что это как соломинка, это не сглаз, а береженого бог бережет. Это, наверное, противовес к той аргументации, что давайте мы, не дай бог, эту чертовщину даже не затронем. А то заключим контракт – и сразу что-нибудь случится. Частый аргумент, на самом деле. Но, как и все аргументы в продажах, это скорее аргумент, наверное, в пользу – а давайте-ка мы еще немножко подождем, пока примем такое важное решение.

ДМИТРИЕВ: Да-да-да, совершенно верно.

МАЙ: Накопительное страхование как инструмент на самом деле один из самых интересных инструментов в добавление к основным своим активам. Основные активы в России – это, конечно, недвижимость у многих, ну а потом уже разные формы банковских вкладов и разные инвестиционные модели. А вот в дополнение я бы всегда рекомендовал сделать стайерский вклад. И даже если у вас есть риск, что вы его не получите из-за, там, политических, экономических и так далее пертурбаций, которые всегда возможны в будущем, их исключить нельзя, вы, скорее всего, правильно сделаете. И даже если есть вероятность, что вы что-то потеряете, вероятность того, что вы значительно больше приобретете, она очень высока.

ДМИТРИЕВ: А за счет чего я вот эту вероятность, по крайней мере, поддерживаю, вероятность, что я больше приобрету? То есть это вера во что? Ну, в страховую компанию, раз, или вера в светлое будущее, два? Или это вера в профессионализм управляющей компании? Потому что, каким образом получается эта доходность?

МАЙ: Я бы разделил этот вопрос. Потому что, с одной стороны, доходность – это чисто, наверное, техническая вещь, это управление активами. Как любой профессиональный инвестиционный вкладчик, страховая компания или холдинг, как в нашем случае… Мы ведь дочерняя структура Мюнхенского перестраховочного общества – это лидер перестрахования в мире. И мы в Германии на втором месте, в Европе в десятке крупнейших страховщиков. Там, конечно, 120-летний опыт управления активами, через все войны и кризисы. Это не гарантия, но это, безусловно, аргумент.

ДМИТРИЕВ: Аргумент, безусловно.

МАЙ: Поэтому с технической точки зрения очень важно, чтобы наши обязательства перед клиентами были подтверждены вкладами такими же долгосрочными с другой стороны. То есть это и гособлигации и так далее и тому подобное. То есть здесь этот баланс имеет, наверное, чисто технический аспект. А вот если говорить с точки зрения эмоциональной – это ваше хорошее чувство при этом.

Если вы не принимаете эти правила игры и говорите, что, о’кей, я хочу верить в это будущее, я хочу верить и в эту компанию, потому что прошлое подтверждает, что она стабильная – но это никогда не является гарантией на будущее. Но это в любых инструментах. И в этом трудность. Во-первых, малая вера в стабильность, хотя она у нас уже более десятилетия в России…

ДМИТРИЕВ: Прирастает.

МАЙ: Да. Нет, ну, это видно. И даже вот скачок рубля, он не вызвал такую панику, как он вызвал бы ее, там, 10 лет назад.

ДМИТРИЕВ: Да, совершенно верно.

МАЙ: И, я думаю, это очень важно. Задача руководства страны – это, наверное, в первую очередь стабильность. Чтобы народ доверял, доверял рублю, доверял стабильности, прогнозируемости действий властей, чтобы люди понимали, что жить можно и стареть можно в России. И тогда такие инструменты тоже будут популярны.

ДМИТРИЕВ: Будут востребованы, да. Но я понимаю и с вами согласен, собственно, Александр, вы сами об этом упомянули, что генетически, к сожалению, последние вот несколько десятилетий не дают повода наши согражданам, ну, так – достаточно надолго смотреть вперед. А страхование жизни, прежде всего страхование жизни – это, конечно, долгосрочная история.

МАЙ: Ну, мы говорим реально о накопительных видах. Мы не говорим о вмененных банками видах, банкострахование сейчас самая модная тема. Это значит, что ты берешь кредит, а мы тебе практически дарим за небольшие деньги страховку…

ДМИТРИЕВ: Ничего не бойся, выплачивай кредит.

МАЙ: Да. За это страховщики исправно платят 80-90% комиссии из этих же взносов, к сожалению. И у клиента особого выбора нет, потому что иначе могут быть условия даже кредита более…

ДМИТРИЕВ: Очевидно, да.

МАЙ: …Наверное, жесткими, чем с этой страховкой. Ну, я думаю, что не зря «Сбербанк» набирает обороты, становится, там, первым страховщиком из игроков в области страхования жизни. Ровно из-за этого, потому что тут очевидный тренд. Но я исключаю сейчас вот эту часть – я говорю о классическом накопительном страховании или о рисковом даже страховании, чтобы защитить свою семью, маленьких детей. Чтобы дать им возможность… даже если с вами вдруг что-то случится, и вы завтра не придете домой, чтобы была соломинка, за которую можно зацепиться.

ДМИТРИЕВ: Ну, то есть если отсюда двигаться, основной мотив, главный мотив, по которому я все-таки обращаюсь к страховщику и инициирую заключение такого договора, – это, я бы сказал так, размышление не столько о моем будущем, а о будущем моей семьи, моих детей, потому что в этом смысле они получают некую поддержку.

МАЙ: Ну, а здесь самое главное, наверное – отличие от банковского вклада. Если вы в банковском вкладе, например, начинаете копить с нуля, и у вас, там, каждый год по тысяче, по две добавляется в какой-нибудь валюте денег, и через 30 лет, допустим, вы накопили какое-то небольшое состояние, то в страховке принцип такой же – но у вас сразу же, с первого дня или с завтрашнего дня, есть страховая сумма. То есть это гарантированная сумма в случае соответствующих случаев. То есть это практически очень дешевый кредит на форс-мажорные обстоятельства. И ровно для этого нужны страховки.

У нас еще с девяностых годов, между прочим, ментальность того же ОСАГО… я должен сравнить, потому что все-таки отвечаю и за жизнь, и за «нежизнь», как любят говорить страховщики… ментальность российского ОСАГО на законодательном уровне такая, что мы страхуем от царапин. Потому что страховая сумма по железу в 2500 евро, извините, пожалуйста, даже с Турцией несравнима, где 30 тысяч евро – страховое покрытие. А в Германии стандарт – уже 100 миллионов евро страхование ответственности автовладельцев.

ДМИТРИЕВ: 100 миллионов?!

МАЙ: Да. Ну, у меня машина и там, и там, поэтому я могу сравнивать.

ДМИТРИЕВ: Да, из первых уст, что называется.

МАЙ: Причем плачу я за эту же страховку по ОСАГО всего лишь в два раза больше, чем в России, а получаю покрытие просто в сотни раз больше.

А по каско, если уже экстраполировать эту тему дальше, вообще, тарифы в той же Германии, в два раза ниже или в 2,5 раза ниже, чем в России в среднем. Потому что есть страховая история, никто ее не хочет портить, поэтому добровольно покупается франшиза и так далее.

То есть у нас и по медицине, и по авто мы страхуем от царапин и от насморка. А страхование жизни, в отличие от этого, оно страхует существенные риски. Причем те, относительно которых вы хотите подстраховки для вашей семьи, например. А если вы доживете и накопите, то у вас еще будет подстраховка к пенсии.

Конечно, трудно сказать – если вы заключите сейчас договор, и у вас, там, гарантированная пенсия будет 250 тысяч рублей на сегодняшний день, то через 30 лет, конечно, эти 250 тысяч уже не будут 250 тысяч.

ДМИТРИЕВ: Конечно.

МАЙ: Это надо понимать. Но это в любой валюте так. То есть инфляция, конечно, подъедает такие накопления. Но, с другой стороны, это лучше, чем ноль.

ДМИТРИЕВ: Конечно.

МАЙ: Ну а если вернуться к медицине, к личным видам страхования, то, к сожалению, в добровольной медицине у нас одни исключения больших рисков. Поэтому вот эта ментальность, что давайте заявлять каждую царапину, каждую мелочь, а о глобальных вещах мы, не дай бог, будем думать, она привела к тому, что эта тема даже консультантами, работающими с клиентами напрямую, как-то продается завуалированно. Никто не говорит о, не дай бог, смерти, о несчастном случае, об инвалидности, но это же сплошь и рядом. Каждый из нас раз в жизни как минимум, даже чаще, раз в год, сталкивается с какими-то случаями вокруг себя.

ДМИТРИЕВ: Ну, какое-то сомнительное… получается, что это некий моветон такой.

МАЙ: А я всегда, когда учу продавцов, говорю: «Ребята, вам надо трясти крышкой гроба». Потому что люди не хотят думать об этом, люди забывают, но это может случиться уже сегодня, не дай бог. Сделайте что-то, потому что завтра может быть уже поздно.

ДМИТРИЕВ: Смотрите, вот это активное, как вы замечательно сформулировали, страхование царапин – причина этого в чем? Именно в ментальности нашего народонаселения? Или, я так понимаю, и компании, желая заработать, предлагают тот продукт, который востребован? Они не углубляются, не трясут, опять вас процитирую, «крышкой гроба», то есть они стратегических задач не ставят, они надолго не загадывают, а они говорят: «Ну, хорошо, вот это популярно сейчас – значит, мы будем зарабатывать на этом».

МАЙ: Нет, клиенты, я думаю, приняли бы любую форму, которую им бы предлагали, которая была бы разумной. В отношении ОСАГО особого выбора нет, это обязательное страхование. А страховые суммы по каско вполне рыночны и вполне сравнимы с Европой, если уже идти на это.

По медицине тема отдельная, там без глобальной реформы в здравоохранении не обойдется, потому что там надо выработать модель. Потому что в той же Германии добровольное медицинское страхование основано на долгосрочности тоже. То есть вы страхуетесь в юные годы, чуть-чуть переплачиваете, но там и страховка стоит под 200-300 евро в месяц, переплачиваете немножко, чтобы в старости была накопительная часть и компенсировала это. То есть вы уже обычно страховщика не меняете. И чтобы эта модель работала, нужны долгосрочные инструменты и нужна реформа. Иначе этого не будут делать.

ДМИТРИЕВ: А можно, кстати, предположить, что медицинская страховка или уж тем более страхование жизни тоже может быть обязательным?

МАЙ: В Германии это обязательное страхование. То есть у вас есть выбор: у вас до определенного уровня дохода, если вы наемный сотрудник, вы обязаны страховаться. Там отчисления идут, как и в России, автоматически. Соцналог, туда включают и пенсионное, и медицинское страхование, и от безработицы. И еще сейчас новый вид страхования, там, последние 20 лет установился в обязательном страховании – это страховании на случай, если вы не можете уже сами себя обеспечивать, вам нужна, там, сиделка, нянька, которая будет уже на старости ваших лет за вами ухаживать. Но это феномен, наверное, старения населения, в первую очередь, поэтому мы еще с этим столкнемся. Но нам хотя бы базу прикрыть.

То есть там это узаконено на законодательном уровне, вы обязаны. Только вы можете с определенного дохода, если вы предприниматель, выбрать, где вы будете страховаться, в госстраховке или в добровольной страховке, у которой более широкий спектр услуг.

ДМИТРИЕВ: Мы придем в России к подобной модели, как вы думаете?

МАЙ: Ну, к чему-нибудь со временем придем, потому что страховать только от насморка – это не решение. Потому что все тяжелые заболевания, и онкология, и ВИЧ, и сердечнососудистые заболевания, это исключения из ДМС, в принципе. Тем более вас страховщик всегда может из медицинского полиса к концу срока его действия, через год выбросить, если вы уже больной, и дальше не обслуживать. Например, в Европе это недопустимо. То есть по закону страховщик не может расторгнуть с вами медицинский договор, если вы платите взносы. То есть он обязан вас дальше лечить.

Наверное, из-за всех этих причин мы четыре года назад приняли решение с акционерами, что мы уйдем из этого сегмента. Потому что страховать от насморка не является стратегическим риском для рынка и для наших клиентов.

ДМИТРИЕВ: Спасибо, Александр, давайте прервемся на пару минут, послушаем рекламу и потом вернемся в студию.

ДМИТРИЕВ: Итак, друзья мои, продолжим эфир, «Сухой остаток» на «Столице FM», говорим сегодня о перспективах развития сегмента страхования жизни в России. У меня в гостях Александр Май, генеральный директор страховой компании «ERGO». Телефон студии – 90-90-99-6 (код Москвы – 495), сайт компании – stolica.fm, звоните, пишите, задавайте свои вопросы. И, если найдете время, ваше мнение хотелось бы услышать: насколько вы считаете необходимым страховать свою жизнь, проживая у нас в России? Хотя звучит это, конечно, парадоксально. Скорее всего, именно проживая в России, нужно страховать свою жизнь. Мне показалось, что так должно это звучать. Ну что ж, в любом случае ваше мнение интересно поэтому, уважаемые слушатели – 90-90-99-6 (код Москвы – 495), присоединяйтесь к нашему эфиру!

Что ж, Александр, продолжим разговор. Если можно, вдадимся уже в детали, и поговорим о страховых продуктах наиболее популярных, наименее популярных, об их стоимости, ну, и так далее.

МАЙ: Наверное, если не говорить о вмененных видах страхования, то самое востребование – это накопительные страховки, которые чаще всего родители или, там бабушки и дедушки покупают на детей. Там есть разные преимущества, формы выплаты, какие-то целевые ограничения тоже можно оговорить. Поэтому эта вещь достаточно распространена, хотя, конечно же, не так распространена, как на развитых рынках страхования. Я сравниваю всегда с немецким рынком, потому что оттуда, в принципе, произошел как страховщик. Там, наверное, больше страхуются как раз 20-30-летние уже молодые отцы, которые хотят обеспечить свое будущее и защитить свою семью. К сожалению, у нас популярность такой защиты, ну, менее развита, чем на Западе, если сравнивать.

ДМИТРИЕВ: Александр, еще раз, просто вот на уровне бытовом: вот в какой момент должно щелкнуть у меня в голове, что я должен пойти к страховщику и застраховать свою жизнь? В момент рождения ребенка, я не знаю?..

МАЙ: Обязательно.

ДМИТРИЕВ: …В момент бракосочетания?

МАЙ: Ну, смотрите, на самом деле, у страховки есть некие преимущества. Например, в VIP-сегменте всегда интересный аргумент, к которому прислушиваются клиенты, – это если ты, допустим, застраховал… ну, давайте уж прямо говорить, свою любовницу или в пользу своей любовницы, то у вас в случае форс-мажора это не попадает под наследство, а выплачивается тому человеку, которому вы хотите. То есть это один из аргументов.

ДМИТРИЕВ: То есть любовнице же?

МАЙ: Да, например. Или ребенку от параллельной жизни, не дай бог.

ДМИТРИЕВ: То есть потому, что они не являются родственниками никакими, ни первый, ни второй, ни третий, да?

МАЙ: Да. Де-факто да. И афишировать это тоже никто не хочет.

ДМИТРИЕВ: Ну, это понятно.

МАЙ: Поэтому этим инструментом воспользуются какие-то клиенты. Это один из примеров. Или, вообще, тема обойти прямого наследника и скорее подстраховать другого. Это один из аргументов.

Второй аргумент. Конечно, если вы в 50 лет начнете задумываться о накопительном страховании, уже будет поздно. Потому что, в общем-то, интересно копить на очень длительный срок, поскольку вы маленькими достаточно взносами можете обеспечить неплохую рентабельность своей пенсии, в конце концов. Но здесь опять-таки вопрос веры встает в первую очередь и некое авось, что, дескать, все сбудется, как-нибудь пронесет.

ДМИТРИЕВ: Ну, вера в том смысле, что я еще и в «полтинник» могу еще о-го-го прожить, еще столько же, а может быть и еще столько же, да?

МАЙ: Ну, на самом деле, не секрет ожидаемость продолжительности жизни на россиян, на мужчин особенно в России, она значительно ниже, чем на Западе во многих странах, в Германии, в Америке и в Японии. Вот для категории нашего возраста это, наверное, 80 лет в среднем. А в России мы пока еще на 10 лет или больше отстаем, к сожалению. Образ жизни тут играет большую роль. Поэтому стоит задуматься в ранние годы. И лучше начать с маленькой суммы, там, ежемесячно, ежегодно, чем вообще ничего не делать, я считаю.

Дети – однозначно повод задуматься о том, что же будет, если я завтра не приду домой. Не дай бог, конечно. Особенно в городах, для тех, кто активно участвует в дорожном движении…

ДМИТРИЕВ: Никакой гарантии здесь, конечно.

МАЙ: Ну, гарантии вообще ни у кого нет. Поэтому я считаю, что надо подкладывать соломинку. Хотя бы какую-то.

ДМИТРИЕВ: Ну, вот по поводу соломинок давайте поговорим. Я так понимаю, что мы опять возвращаемся к продуктам, к их некому разнообразию. Вы ли их предлагаете либо вы идете, так сказать, на компромисс, на какой-то продукт, который вместе собираете со своим будущим клиентом? Как это выглядит?

МАЙ: Очень много десятилетий накопительная жизнь всегда давала гарантированный какой-то процент, и плюс к нему еще дополнительно, в зависимости от доходности активов, страховщик добавлял клиенту определенную еще часть своего дохода из инвестиций. Ну, часть дохода за вычетом расходов.

ДМИТРИЕВ: Я так понимаю, это не его благородная инициатива, а мы договариваемся изначально таким образом, да?

МАЙ: Ну, этот продукт изначально был предложен страховщиками, как благородная инициатива, с одной стороны. Но, например, в той же Германии, когда зарабатывались, там, 7, 8, 9 процентов ежегодно в евро и курс рефинансирования был под, там, 4, 5, 6 процентов, никто не мог предположить, что гарантированные 3% на длинный срок могут стать проблемой.

ДМИТРИЕВ: Проблемой заработать или проблемой получить?

МАЙ: Проблемой заработать. Потому что если вы гарантировали 3%, а рынок вам дает заработать только 2,5% или 3%, то вы, конечно, уходите уже…

ДМИТРИЕВ: В минус, да?

МАЙ: …Да, в минус, причем очень долгосрочный. Поэтому состояние рынков, где ставка рефинансирования такая низкая, и центробанки исчерпали практически все свои инструменты стабильности, которые у них были в этом смысле, – тут уже путь вниз, только в отрицательные величины. То есть вы берете кредит в банке, а возвращать можете меньше.

ДМИТРИЕВ: Да, да.

МАЙ: Только возьмите деньги. Это она из проблем. Поэтому сейчас более популярны инвестиционные продукты, где клиент, в общем-то, может заработать больше в зависимости от доходности компании, но нет практически гарантированного процента. Страховщики, я думаю, во всем мире пошли на это для того, чтобы уже нее попадать в ситуацию, когда процентная ставка рынка значительно ниже той, которую они гарантируют и обещают. И они все больше и больше эту ответственность перекладывают на клиента. Поэтому те, у кого есть классический продукт, 10 лет назад заключенный в рублях и гарантирующий 10% доходности или сколько-то еще, ни в коем случае не расторгайте этот договор, это продукт будущего.

ДМИТРИЕВ: Да, безусловно, и это гораздо выгоднее. А страховщик сам не может инициировать это расторжение, аргументируя тем, что, ребята, сейчас такие времена?..

МАЙ: Но только если вы не уплатите. Были случаи на рынке, я знаю, когда страховщики любыми способами пытались усложнить оплату текущего взноса…

ДМИТРИЕВ: Именно для того, чтобы инициировать расторжение, да?

МАЙ: Да, естественно. Ну, потому что альтернатива – это просить у акционеров деньги.

ДМИТРИЕВ: Совершенно верно, да.

МАЙ: Это альтернатива, и это означает, что компания уже не очень здорова. Поэтому очень популярный сейчас инвестиционный продукт – это, я думаю, «win-win» ситуация, с одной стороны, для клиентов и для страховщиков. Потому что банкротства на этой почве скорее будут исключаться в будущем, а для клиентов уже появляется возможность циклично вместе с рынками зарабатывать больше, если рынки дают больше.

ДМИТРИЕВ: Говоря об инвестиционном продукте, Александр, если можно, поподробней: профессионалы управляющие они какой вид инвестиций выбирают? Ну, вот в эти нелегкие времена, уж поскольку мы живем в них.

МАЙ: Ну, это зависит от обязательств. Если у вас длинные обязательства, у вас активы и пассивы по длине вкладов и обязательств должны совпадать. То есть если у вас, там, 30% портфеля с тридцатилетним сроком, то вам надо закрываться бондами и, там, облигациями, ценными бумагами, которые достаточно длинные и достаточно надежные, для того чтобы выполнять свои обязательства. Причем в той валюте, в которой вы заключаете договора. То есть если в евро, то в евро, если в долларах, то в долларах и так далее. Поэтому здесь вот этот баланс, наверное, самый важный.

А с точки зрения продукта – они очень похожие. Единственная разница инвестиционного и классического накопительного продукта – в том, что в инвестиционном нет обещания какого-то гарантированного процента. Там обычное есть обещание, что мы вернем вам вашу страховую премию, как минимум это будет к тем доходам, которые…

ДМИТРИЕВ: То есть вы как минимум ничего не теряете, да? Вот так это звучит примерно?

МАЙ: Ну, это условно, потому что на 30 лет ничего не терять в абсолютном значении…

ДМИТРИЕВ: Да, это сложно.

МАЙ: …Это значит, что терять в 3 раза больше на инфляции, если она будет идти дальше таким путем, как, там, последние 10 лет.

ДМИТРИЕВ: Александр, смотрите, у нас есть вопрос от слушателя: «А можно ли считать страхование жизни некой инвестицией?» Ну, вот с точки зрения конечного пользователя. Это инвестиция во что в данном случае?

МАЙ: Если вы рассматриваете страхование жизни с точки зрения инвестиционного портфеля, я бы рекомендовал из 100% вашего инвестиционного портфеля 10-20% вкладывать в страховку, как в один из самых длинных и стабильных инструментов. Может быть, даже не в одну страховую компанию, может быть, даже не в одной стране. Но в любом случае, я считаю, этот инструмент надо использовать, потому что более длинного и более надежного инструмента в целом рынок еще не изобрел, если смотреть во всемирном масштабе. Россия имеет тут некую эксклюзивность из-за своей истории, но потихонечку народ все-таки больше и больше верит в некую стабильность и в некую, скажем…

ДМИТРИЕВ: Эксклюзивность – это в данном случае с отрицательным каким-то значением прозвучало сейчас, да?

МАЙ: Ну, почему?

ДМИТРИЕВ: Ну, эксклюзивность в кавычках.

МАЙ: Ну, вы знаете, Олег, это же имеет всегда свои позитивные и негативные стороны, да?

ДМИТРИЕВ: Да, и плюсы, и минусы.

МАЙ: Потому что удивить уже россиянина будет трудно где-то.

ДМИТРИЕВ: Да, и это позитив, согласитесь.

МАЙ: Да, конечно, ко всему он уже готов будет изначально.

ДМИТРИЕВ: Да-да. Причем он уже изначально такую позицию занимает – я уже все…

МАЙ: С материнским молоком практически.

ДМИТРИЕВ: Да, впитал.

По поводу финансовой грамотности. Мы за эфиром с вами обмолвились на эту тему. Как на ваш взгляд? Ну, если позволите, ситуация такая – достаточно сложная, мне кажется. И это касается даже не столько рынка, который мы сегодня обсуждаем. Куда ни глянь, все-таки россиянин как-то не очень в этом смысл… по сравнению с нашими западными коллегами, не очень стабилен, что ли, не очень разбирается в предмете. Вот финансовая грамотность – вообще, это чья задача? Это задача государственных каких-то структур, чтобы человеку разжевывать эти знания с молока матери или чуть позже, начиная с детского, со школьного какого возраста? Или это задача бизнеса? В частности, вот страховщики наверняка заинтересованы в том, чтобы наши сограждане ориентировались в предмете и в какой-то момент, я не знаю, ликбезом этим занимались самостоятельно.

МАЙ: Ну, ликбез, конечно, кого-то, кто продает что-то, всегда немножко однобок.
ДМИТРИЕВ: И выглядит так сразу тоже, да?..

МАЙ: Ну, это зависит уже от продавца.

ДМИТРИЕВ: От подачи.

МАЙ: Я очень не люблю продавцов, которые откровенно что-то впаривают. Потому что клиент должен покупать сам. Если мне лично грамотно преподносят что-то, и мне это нравится, и мне нравится, как мне преподносят, и я понимаю, что я это хочу, я это скорее куплю, чем если я на уровне, там, интуитивном уже чую, что мне что-то просто вваривают. Это как особо рьяно пытаются продать кислое пиво.

ДМИТРИЕВ: То есть уже сразу подвох чувствуется. Так вот, в первом случае, если все понравилось, и я, скорее всего, как вы говорите, куплю, не бывает такого, что я купил, домой пришел – и понимаю, что мне это и не нужно? Ну, или просто не было такой необходимости острой, да?

МАЙ: Ну, вы знаете, наверное, точно никому не нужно постоянно думать о смерти или о смерти близких, или о несчастном случае, там, об инвалидной коляске и так далее. Этого точно никому не надо. Но жить с чувством того, что вы сделали все от вас зависящее, чтобы в этом случае подстраховать своих близких и себя самого, в первую очередь… Потому что, наверное, самое страшный для меня сценарий – это вот, не дай бог, завтра сидеть в инвалидной коляске (я постучу по дереву). Я, в принципе, при моей профессии даже в коляске мог бы работать. Но вот мне как-то на тренинге по продажам один стажер в свое время сказал: «А вот если ты зрение полностью потеряешь?» И все, и у меня аргументы закончились, тогда я и работать не смогу.

Поэтому финансовая грамотность должна воспитываться самим населением. Конечно, некую позитивную пропаганду должны проводить страховщики и государство тоже, говоря, что, ребята, надеяться только на государственную пенсию – это неправильный путь. Пожалуйста, предприятия, налоговые льготы для накопительного страхования, например, как одна из форм, налоговые вычеты, что стимулировало очень пенсию от работодателя в той же Германии, и, конечно же, сами копите параллельно. И тут тоже налоговые льготы сыграли в Германии большую роль. Хотя там, конечно, подоходный налог значительно выше в процентном выражении, чем в России.

ДМИТРИЕВ: Александр, у нас осталась минутка – некие перспективы все-таки давайте обрисуем. Неслучайно мы именно так назвали наш эфир сегодня – «Перспективы развития сегмента страхования жизни в России». Какими вы видите эти перспективы, насколько позитивно?

МАЙ: Я очень позитивно вижу эти перспективы. Они не будут, там, революционными, они будут эволюционными, потихонечку мы будем привыкать, потихонечку мы будем видеть… Как я в свое время, будучи молодым агентом страхования в Германии, начал с того, что разносил чеки с выплатами за, там, тридцатилетние накопления и понял, что это реально…

ДМИТРИЕВ: Это работает.

МАЙ: …Да, и с тех пор сам застрахован на длительный период. Поэтому это вопрос, в первую очередь, веры и просвещения, наверное, наших клиентов.

ДМИТРИЕВ: Ну, и надо вспомнить о некой стабильности, да? Все-таки мы говорим о долгосрочном продукте.

МАЙ: Да, естественно. Ну, как я говорил изначально, это, наверное, самый важный фактор – чтобы народ верил своему государству и некой стабильности ожидающего его будущего.

ДМИТРИЕВ: Ну и, я так понимаю, вы-то точно в это верите, что так оно и будет рано или поздно?

МАЙ: Ну, как минимум, да.

ДМИТРИЕВ: Спасибо огромное!

МАЙ: Спасибо.

ДМИТРИЕВ: Александр Май, генеральный директор страховой компании «ERGO», сегодня был в гостях в «Сухом остатке», и мы говорили о перспективах развития сегмента страхования жизни в России. Они позитивны – и слава богу. Не болейте, тем не менее! Всего хорошего, спасибо, Александр, спасибо, уважаемые слушатели, всего доброго, до свидания!

Реклама

В материале упоминаются: Компании, организации: Munich Re (Muenchener Rueckversicherungs AG, Мюнхенское перестраховочное общество) 804  Госстрах (Главное управление государственного страхования СССР) 532 Ингосстрах 13892 Росгосстрах, ПАО СК 10604 ЭРГО Русь (ERGO Русь) 474 [Юнити страхование 26] Персоны: Май Александр

Ваше мнение об этом материале:

— Ваше имя
— Ваш email
— Тема

Ваш отзыв (заполняется обязательно):

Укажите код на картинке слева:

Установите трансляцию заголовков прессы на своем сайте

 Подробнее »

Получить код для трансляции заголовков прессы »