Интервью

О непрофессионализме, коррупции и неконкурентности в экономике Григорьев Александр Валерьевич Генеральный директор ОСАО «Ингосстрах», председатель правления до 07.04.2014 г.

Продолжающаяся в стране рецессия затронула уже все сферы общественной и экономической жизни. Своим мнением о развитии экономики, о проблемах ее законодательного регулирования, о судьбах российского страхования с читателями портала «Страхование сегодня» делится генеральный директор ОСАО «Ингосстрах» Александр Григорьев.

Мария Жилкина,
Медиа-Информационная Группа «Страхование сегодня» (МИГ)

Александр Валерьевич, российское общество до сих обсуждает поражение России в зимних Олимпийских играх и не может удержаться от проведения аналогий с состоянием экономики. Хотелось бы узнать Ваше - известного любителя хоккея -  мнение по этому поводу?

Спорт - это спорт, и проиграть в принципе можно всегда, даже будучи подготовленным лучше соперников. Мой диагноз таков: российские хоккеисты проиграли, потому что канадцы вышли с гипернастроем, биться или умереть, а наши вышли просто с настроем побеждать. И игры у команды не получилось, она не получалась весь турнир, ни в одном матче не было верно построенной игры. Канадцы, помимо настроя, нас победили «советским» хоккеем – комбинационно, это тоже очень важно. Но то, что, несмотря на это, тренеров В. Быкова и И. Захаркина оставили на своих постах – правильное решение, потому что впервые за многие годы у нас есть команда, пусть сделавшая ошибку, но имеющая возможность ее исправить.

Но вот почему наши проиграли Олимпиаду вообще? Для меня это абсолютно понятно, тому есть три причины: в широком смысле, непрофессионализм, коррупция и неконкурентность нашей экономики.

На Олимпиаде непрофессионализм – это неправильная подготовка спортсменов, ошибки в работе тренеров, отставание в химической промышленности, уровень медицины. Кроме того, состав команд, настрой игроков и их денежное вознаграждение. Если сейчас часть игроков  рассказывает, что им не хватало денег на текущее медобслуживание и восстановление, у меня встает естественный вопрос: куда же выделенные деньги пошли? Премьер-министр В. Путин, комментируя отчет об истраченных на Олимпиаду средствах, задал вопрос, может быть деньги не туда пошли? Проявление непрофессионализма, коррупции и неконкурентности – это и вопросы страхования, не только на период Олимпиады, но и  того, как наши спортсмены защищены в целом, надежно ли качество этой защиты, социальное обеспечение, какая применяется модель защиты граждан, и какова опять же «цена» человеческой жизни (вспомним ситуацию с нашей бобслеисткой в Германии).

Государственная безответственность

Вы считаете, что по вопросу «цены жизни» дело сдвинулось с мертвой точки или до осознания проблемы чиновниками пока далеко?

Не сдвинулось. Приведу два примера: первый –  это ситуация в Бурятии с гаишником, который расстрелял школьников и которому суд дал 15 месяцев колонии. Вот наша цена человеческой жизни. А ведь такой подход распространяется на все сферы и, к сожалению, этот подход находится в головах чиновников, депутатов, работников правоохранительных органов, судей. И это очень важно для понимания того, что в государстве что-то неладно. Как раз Олимпиада все это показала, потому что там нельзя выиграть нечестно. Можно обладать административным ресурсом, носить взятки, распределять большие деньги, но на ринге, хоккейной площадке или лыжне - честная битва. Там нельзя сказать: «Я принадлежу Газпрому или Лукойлу - поэтому я лучше всех». В большом спорте нет административного ресурса, там равные возможности. И вот здесь возникает следующий аспект – проблема неконкурентности нашей экономики.

А второй пример – авария на Саяно-Шушенской станции. Произошла трагедия, уже даже кто-то из ответственных лиц уволен, но в остальном все по-прежнему: закон об ОПО тормозится, РСПП опять выступает с тенденциозными заявлениями. Но при этом почему-то РУСГИДРО продолжает получать дотации от государства. Вот совсем недавно Премьер-министр сообщил о выделении 10 миллиардов рублей дополнительно. Но дополнительно к какой сумме? Уже сбились со счета, сколько денег им выделялось, а ведь это бюджетные средства. Получается, что это налог за разгильдяйство и за коррупцию, который платят наши налогоплательщики. И это при счастливом стечении обстоятельств, когда ущерб третьим лицам – без учета ущерба по перерыву в производстве – составил минимальную сумму.

А давайте поговорим об ОМС? В чем здесь основные проблемы?

Вообще, я оцениваю современное состояние системы ОМС в России крайне отрицательно. Несмотря на то, что на долю ОМС в 2009 году приходилось 464 миллиарда рублей (против 398 миллиардов год назад), то есть 47,5 % от общего сбора страховой премии, считать, что эта система успешно функционирует, нельзя. На мой взгляд, имеет место абсолютно неэффективная трата 464 миллиардов государственных денег. Даже если просто поделить эти деньги на неработающее население и выдать пенсионерам, чтобы они лечились, пользы было бы больше.

Вот недавний пример из жизни моих родственников: врач из районной поликлиники в рамках программы ОМС для неработающего населения отказался выписать необходимое лекарство без предъявления каких-то справок из органов соцобеспечения, хотя раньше такие документы не требовались. В результате лекарства пришлось покупать за деньги, хотя предполагается, что пенсионер получает их бесплатно. Это только один пример, как работает система ОМС. А уж о качестве и эффективности медицинских услуг для какого-нибудь пенсионера в райцентре говорить не приходится.

В том виде, в каком оно реализовано сейчас в России, ОМС не может быть страхованием. ОМС является распределением, зачастую коррупционным, государственных бюджетных ресурсов. Чтобы привести в порядок систему ОМС, давно пора применить политическую волю и провести реформу в государственном масштабе. На мой взгляд, в основе этой реформы  должны лежать два главных принципа. Во-первых, доступ к этому рынку должен быть только федеральный, как это реализовано сейчас в ОСАГО. Региональная компания не может заниматься медицинским страхованием. Решение таких вопросов на региональном уровне снова породит коррупцию, участие в системе будет определять не качество работы, а связь с губернаторами и вице-губернаторами, с директорами крупнейших местных предприятий. Разумеется, речь не идет о том, что эта федеральная компания должна быть одна в стране - их должно быть несколько, 10-20, конкурирующих между собой.

Во-вторых, необходимо узаконить право выбора страховщика ОМС. Человек, неважно он работающий или не работающий (просто для работающего населения эта функция реализуется через предприятия), должен иметь право самостоятельно выбирать страховую компанию. Именно компанию, а не лечебное учреждение. Считаю озвучиваемое некоторыми чиновниками предложение дать право выбора поликлиники не вполне обоснованным. Как можно выбирать клинику, если она перегружена или если она одна на указанной территории? Человек должен выбирать страховщика ОМС.

Все вышесказанное актуально только в том случае, если в реформе ОМС страховщики государству нужны, что в принципе совершенно не обязательно. Возможна и реформа по образцу некоторых европейских стран, где страховщиков в ОМС вообще нет, там не страховая модель, а иная - всю деятельность осуществляют фонды медицинского страхования. Это тоже возможный вариант, нестраховые модели теоретически тоже можно было бы обсуждать. Главное - понимать, что действующий порядок сохранять нельзя, при нем система ОМС не выполняет возложенных на нее задач.

Но, наверное, у нее все же не самое бедственное положение, например, по сравнению с состоянием сферы ЖКХ?

Сегодня с самых высоких трибун несутся громкие слова про реформу ЖКХ, даже спикер Госдумы проводил  совещание в МЧС по ЖКХ с регионами и «наезжал» на мэров и губернаторов, какое право они имеют повышать тарифы на 30-40 %. Но ведь сложившееся положение в ЖКХ является прямым следствием экономической политики, проводимой последние 10 лет (рост тарифов естественных монополий в том числе для ЖКХ,  при одновременном падении платежеспособности населения). Все знают, что 100 % муниципального ЖКХ у нас убыточно даже при тех тарифах, по которым население теперь оплачивает эти услуги.

У меня другой вопрос: а почему тарифы убыточны? А потому, что каждый год федеральные органы принимают разрешительные меры по росту тарифов естественных монополий – Газпрома, крупнейших предприятий энергетики и нефтянки. Если проанализировать, на сколько их цены поднялись за 5 - 7 лет, то окажется, что тарифы ЖКХ поднялись совсем не в той же мере, хотя их тоже неоднократно повышали.

Причина многих проблем заключается в монопольном характере экономики. Пока мы не преодолеем монополизм, не будет решена и проблема конкурентоспособности нашей экономики. Как можно этого не понимать? Сейчас часто говорится о сложностях у Газпрома на внешнем рынке. А ведь объясняются они тем, что весь мир не хочет зависеть от монополии Газпрома, и начал развивать энергосберегающие и альтернативные технологии. И вот мы видим в отчете Газпрома падение экспортной выручки на 40 %. В результате при своих гигантских планах, Газпром повышает тарифы внутри страны, и ему это разрешают делать. Но не нашелся ни один человек, который спросил бы, а зачем создавать такие условия компании, ежегодно показывающей самую большую прибыль в стране? Нужно найти баланс между интересами населения и монополии, раз уж вы не хотите разрушать монополию.

Это влияет на всю экономику, и в таких условиях проблема, о которой говорит и Президент Д. Медведев, и Премьер-министр В. Путин – конкурентоспособности экономики – не решаема. Нельзя сделать экономику конкурентоспособной на монопольной основе. Либо нужно выбирать другой путь – так называемой олигополии («корейский вариант»), когда будет четко всем сказано: законы рыночной конкуренции закончились, и 20 компаний несут всю ответственность за развитие страны, у них есть такие-то права, и они от каждого рубля прибыли отчисляют столько-то и это регулируется так-то. Но тогда нужно создавать аналог советского Госплана, чтобы планировать распределение материальных и  финансовых ресурсов, получаемых от этих монополий. А у нас сейчас такого инструмента нет. Но и российское антимонопольное законодательство на поверку оказывается часто неэффективным, потому что по принимаемым ФАС решениям суды часто выигрывают оштрафованные компании. Структура экономики реально не меняется. Поэтому важнейший вопрос повышения конкурентоспособности экономики – это выбор пути ее развития. Возможны различные модели: корейская, рыночная, даже тоталитарная, но надо честно признать, что мы выбрали какой-то конкретный путь развития, и ему следовать.

А пока у нас провозглашаются рыночные принципы, при том, что исполнение идет государственно-монополистическое. Экономика так не работает. Экономика хороша тем, что для нее нельзя издать приказ - она работает сама, и люди покупают сыр, если любят сыр. Нельзя их заставить есть колбасу, если они ее не любят. Нельзя загнать людей силком в Турцию отдыхать в роскошном, но определенном отеле – они выберут тот отель, какой посчитают нужным. Это важнейший момент, когда мы говорим о производных экономики, и о том, как она будет развиваться, и когда мы будем выходить из рецессии. Не видеть диагноз –  грубейшая ошибка.

Что тормозит экономику?

Какие тенденции, на Ваш взгляд, являются сегодня определяющими в экономике и финансах и как они влияют на российское страхование?

Не могу не начать с недавно опубликованных данных по автомобильному рынку. В январе-феврале отмечено падение на 34 % в сравнении с аналогичным периодом 2009 года, хотя еще в декабре автомобильные боссы заявляли, что падение закончено. Кого они обманывают? Когда мы делали прогноз на 2010 год, то говорили, что это будет год рецессии, в 2010 году мы доберемся до дна. Вот сейчас это явно видно. К сожалению, для страхового рынка он  лишь производная от ВНП. Поэтому 2010 год для страхового рынка будет очень трудным, то есть он будет следовать тому, что реально сложилось в экономике за последние 3 – 5 – 7 лет, и никакими декларациями вместо принятия работающих стимулирующих экономику законов и мер это заменить нельзя.

А как можно оценить нынешние экономические процессы? Вроде бы нефть дорожает, ставки падают, рубль укрепляется…

Ставки падают в депозитах, но не падают в кредитах. Приказная выдача кредитов возможна, но никакой пользы экономике она не создает. Можно в приказном порядке выдать кредит Газпрому по пониженной ставке. Но объективно учетная ставка у нас не выполняет роль кредитного регулятора, и инструменты, которые бы определяли накопления и формирование пассивной базы банков через механизм учета и дисконтирования Центральным Банком, у нас не работают. Поэтому ставка - это «индикатор», и не более того. Любой банк или сам ЦБ подтвердит, что реального падения рыночных кредитных ставок не произошло – кредитование осуществляется по-прежнему на уровне ставки 18-20 %. По этим ставкам невозможно развивать экономику в условиях рецессии. У нас реально кредиты не выдаются - банки боятся их выдавать, потому что высоко оценивают риски. И кроме того, они закредитованы. По оценкам ведущих рейтинговых агентств, уровень кредитов, выданных и реструктурированных крупнейшим 20 заемщикам, превышает 200 % от капитала при считающимся нормальным показателе 50%. Возможно, Сбербанк и может себе позволить снижать процентные ставки, в том числе и по ипотеке, но, во-первых, рынок за этим быстро не пойдет и объемы вновь выданных кредитов не будут значимыми. Но ни для экономики, ни для банковской системы, ни для самого Сбербанка пользы от такой деятельности не будет.

Кроме того, мы по-прежнему остаемся сырьевой экономикой?

Это очень важный вопрос. Китай, понимая проблематику мировой торговли кризисной Европы и Америки, утвердил программу стимулирования внутреннего спроса. В Китае в 2009 году производство и продажи автомобилей выросли на 50 %. В Германии, хотя, казалось бы, уж куда более застойный рынок, продажи автомобилей в 2009 году выросли на 8 %. А автомобилестроение и строительство – два основных локомотива экономического роста. Но там налоги на автомобили снижены, и программа дотаций в Германии и в Китае, предполагает, что средства получает человек, и дотация во всех странах безусловная: купил автомобиль – получил, например, 5 тыс. долларов. Немецкая программа «Новое за старое», на которую у нас часто ссылаются, работала не в кризис, а раньше – в 2007-2008 гг., в кризис уже поздно вводить такую программу.  У нас же налоги на автомобили, наоборот, подняли. Что касается программы утилизации, какой-то небольшой эффект она даст, но это не кардинальное решение проблемы.

Стимулирование спроса для 140-миллионной страны невозможно реализовать через одну маленькую программу, необходим комплекс мер. В мире не придумано других мер стимулирования экономики, кроме как стимулирование спроса. А стимулирование спроса достигается только через оптимизацию налогов и прямые дотации. Еще есть госзаказ, но чтобы реально оказывать влияние, его удельный вес должен быть таким, как в США или Китае. Кроме того, у нас госзаказ достается  опять же не малому или среднему бизнесу, а все тем же монополистам, которые и так себя неплохо чувствуют и особых проблем не имеют, либо компаниям, приближенным к определенным чиновникам. Кстати, об этом очень жестко высказывался Президент Д. Медведев. Вот только жаль, ситуация не меняется.

Пока у нас Минфин пытается сохранить ресурсы государства. И реально очень мало делается для того, чтобы стимулировать спрос. Главная проблема стимулирования спроса не решена. Вижу усилия Правительства, направленные на ее решение, только эффективность этих усилий очень низка. И яркий пример тому - продажи машин, которые за январь-февраль упали еще на 34 %. Мой прогноз -  в 2010 году мы увидим такой «мягкий» график: в марте они упадут на 30 %, в апреле на 27 %, в июле на 20 %, и мы подойдем к концу года с падением на 10-15 %, в том числе за счет упомянутой программы. Но это же падение, а не рост, а наша задача – организовать рост.

Гори оно огнем

Сейчас представители МЧС стали активно выступать со своими предложениями в области противопожарного страхования. Как скоро эти усилия выльются во что-то конкретное?

Делать прогнозы в стране, где не выполняются даже указания Премьер-министра  В.Путина – дело неблагодарное. Он дал указание ускорить разработку закона об ОПО после аварии на Саяно-Шушенской станции, но никто это делать не торопится. По многострадальному закону уже 6 лет  идут дискуссии, но до этого случая Правительство прямых указаний, что закон нужен, не давало. Вопросами противопожарной защиты глава МЧС С. Шойгу занимается больше 5 лет, говорит об этом чуть ли не ежемесячно, потому что у него в ведомстве как нигде более четко знают о том, как каждый день что-то горит. По статистике у нас больше 200 пожаров в день – горит все: дома престарелых, детские сады, школы, бизнес-центры, ночные клубы, общежития. Первый раз, на моей памяти, С. Шойгу очень резко выступил, когда в Хабаровске был пожар в институте с человеческими жертвами. Но ведь и министра не слушают.

Я могу еще раз привести пример той же Германии, где практически нет ни одного незастрахованного объекта. Застраховано и имущество, и главное – ответственность владельцев любого объекта, будь то дом, клуб или магазин. Механизм элементарный: деятельность можно вести только тогда, когда есть страхование. Все сказки про «нагрузку на бизнес» - экономическая ложь. Так же и те сказки про ОПО, которые озвучивает РСПП. Для очень крупного предприятия ответственность по ОПО на многие миллиарды соответствует годовому страховому взносу 2-3 миллиона рублей (до 100 тысяч долларов) – это три полета их генерального директора в командировку на бизнес-джете. А за год он летает раз 30. А опасные объекты, застрахованные на миллиарды,  - это гарантия выплаты возмещения для огромного количества людей, объектов, предприятий-партнеров и т.д. при наступлении страхового случая. В противопожарной безопасности все то же самое.

Не стану обсуждать правильность или неправильность предлагаемых МЧС тарифов, у нас есть к ним свои вопросы. Но для квартир, которых десятки миллионов по стране, стоимость страхования очевидно не будет превышать 1-3 тысячи рублей в год, что нормально для бюджета обычной семьи. Для пенсионеров и прочих малоимущих категорий в законе можно сделать льготы или дотации (об этом просто надо подумать). Для бизнес-структур тарифы по противопожарному страхованию измеряются сегодня в промилле, если не в десятых долях промилле. Разве кто-то из бизнесменов не имеет таких денег? Это просто безответственность. Здесь нужна политическая воля.

Только за последние несколько недель произошли крупные пожары в Москве: в ночном клубе «Опера», на Бауманской улице, затем на 2-й Хуторской. Так что это не чье-то субъективное желание, а реальная потребность в противопожарном страховании. Все почему-то начинают подсчитывать доходы МЧС или страховых компаний, но никто не считает расходы. Клуб «Опера» тушили 35 пожарных нарядов, то есть сотни человек, работали следователи, ставились ограждения, возникли пробки и т.д. На мой взгляд, помимо самой «Оперы», там еще ущерб на несколько десятков миллионов рублей, и за него платит бюджет. А почему бы не использовать цивилизованный способ? Даже если тариф дойдет до 1 % от стоимости имущества – ведь это всего один процент от ущерба. А в случае с «Оперой» придется заплатить 100 %.

И еще очень важна такая составляющая, как профессионализм. Нашим руководителям надо в конце концов посмотреть все данные того же МЧС и провести глубокий анализ. Можно нанять независимых международных аудиторов – они сделают анализ мирового опыта, как защищаются от таких событий в иностранных государствах.

Самое главное, о чем говорит С. Шойгу – это износ основных фондов. Этот очень важный тезис постоянно замалчивается. Износ основных фондов означает, что все системы в доме, в квартире, на заводе или в клубе ухудшаются и дряхлеют: где-то начинает искрить проводка, где-то отошла от стены розетка и т.д.  Средний срок жизни основных фондов у нас в стране уже превысил 50 лет. Большая часть построена в советское время. И это объективно означает увеличение риска для населения. И на той же Саяно-Шушенской станции, как оказалось, полутораметровые шпильки были сделаны не из того металла, какого положено. Несколько лет назад, обсуждая перспективы страхования ОПО, я говорил в своем интервью о потенциальном ЧП в Березниках, что ждем какого-то  случая, чтобы страна наконец поняла, что страховать такие объекты необходимо. Так вот он произошел – Саяно-Шушенская авария, и все равно стопор, отсутствие политической воли. В Пермской «Хромой лошади» погибли 156 человек, на Саяно-Шушенской - 86. Сколько должно погибнуть человек, чтобы государство взяло на себя ответственность?

Обязательное против добровольного

Когда Вы прогнозируете принятие закона об ОПО?

Я не могу прогнозировать принятие законов, это невозможно. Мне непонятна пассивность Правительства и иных государственных органов в принятии подобных законов. Уже несмотря на прямое указание Премьер-министра ускорить работу над законопроектом об ОПО, никакого результата пока нет.

Что бы Вы могли сказать о развитии страхования ответственности по госконтрактам? Не секрет, что для некоторых средних и мелких страховых компаний оно стало своего рода «спасательным кругом»?

Единственный вид, который по отчетности ФССН прибавил в 2009 году, – это страхование ответственности, куда прямо попадает страхование ответственности по госконтрактам. Первая десятка по поступлениям по данному виду – это все равно крупные и средние компании из первой сотни. Но «Ингосстраха» там нет, потому что страхование госконтрактов – это нередко чудовищная схема, которая страхованием называется очень условно, и по уровню коррупции этот вид - номер один, сопоставимо с ним разве что агрострахование с господдержкой или вышеупомянутое ОМС.

К нам иногда обращаются клиенты за страхованием госконтрактов, но суммы там небольшие, мы знаем этих клиентов и понимаем, что это за клиент и  какие у него обязательства. Но основную часть поступлений страховщиков по госконтрактам дают огромные инфраструктурные проекты – строительство дорог, олимпийских объектов в Сочи, АЭС и т.д., суммы по этим контрактам – десятки и сотни миллиардов рублей. И все это не перестраховано. По нашим расчетам, суммарная внутренняя перестраховочная емкость этого рынка в России не превышает 700-800 миллионов рублей. На Западе емкости для этого вида вообще не предоставляются. Это означает, что ответственность за все эти сотни миллиардов рублей находится в не самых крупных компаниях. Есть крупные компании (РОСНО, СОГАЗ), которые страхуют эти контракты по отдельным объектам, можно предположить, что в этом случае нормальное страхование. И если сравнить объем страхуемых контрактов с резервами компаний высшего уровня – это сопоставимые вещи. Но что делать, когда такую ответственность берут компании, мягко говоря, даже не второго, а третьего эшелона? Это бомба замедленного действия, и как только где-то что-то сорвется, притом, что перестрахования нет вообще, станет очевидно, что это никакое не страхование. Это обман страховой компанией клиента, клиентом - самого себя и клиентом же – государства.

Клиент обманывает государство, когда докладывает на высший уровень, что он застраховался на случай, если исполнения контракта не будет вовремя, что у него есть источник покрытия этих рисков. Менеджеры клиента обманывают своих акционеров и себя. Статистика только подтверждает, что никто не собирается делать выплаты по этим полисам. Сегодняшняя информация о возбуждении уголовного дела против министра Нижегородского правительства, когда госконтракт, застрахованный в ВСК, был не выполнен, а министр «забыл» предъявить требование в страховую компанию на 130 млн рублей – ярчайшая иллюстрация того, о чем я говорю. А раз платить не собираются, то у меня как налогоплательщика, возникает вопрос, зачем на это страхование тратятся государственные бюджетные средства? Это самообман, за который мы, налогоплательщики, платим реальными деньгами. И еще вопрос - он как раз соседствует с вопросом об Олимпиаде – куда идут деньги бюджета? На то, что никому не нужно? А все потому, что коррупционная составляющая здесь высочайшая.

А как себя чувствуют другие сектора рынка, добровольное «рыночное» страхование? Ну, например, страхование жизни?

Не могу не привлечь внимание к интересному факту из статистики 2009 года. По официальной статистике ФССН наибольшее падение страховых сборов наблюдается по страхованию жизни, и в Москве падение по сборам - наименьшее из всех регионов страны. Но, как ни странно, в России есть регион, где страхование жизни (и долгосрочное, и НС) выросло – это Кавказ.  Очень интересная тема - почему кавказские жители страхуют этот вид больше, чем в докризисном 2008 году?

Думаете, это схема?

Конечно, схема. Bидно невооруженным глазом. А выплаты там сильно не растут…

Другой очень интересный регион – Алтай. Если во всех регионах, кроме Москвы, сборы страховых компаний в среднем упали на 18-20 %, то на Алтае – почти в два раза. А объясняется это очень просто. Главный вид страхования, который был развит на Алтае, – сельзхозстрахование с государственной поддержкой, причем по варианту страховых компаний типа «Царица» и «Поддержка». Как только субсидии урезали, на Алтае упали сборы по страхованию.

Кстати, не могу не сказать о сельхозстраховании, причем адресую эту тему Вице-премьеру В. Зубкову и Премьер-министру В. Путину. 31 декабря 2008 года Правительство приняло единственно правильное решение: тратить деньги на дотацию по страхованию нужно предметно и профессионально, чтобы страховать риски, а не делать схемы. Но поднятый потом шум, вмешательство ФАС и Верховного суда РФ привели к тому, что Правительство, вместо того, чтобы отстоять свое правильное ранее изданное постановление, приняло иное, где опять допустило к этим деньгам всех желающих, включая «схемотехников». Все это происходит на фоне ряда уголовных дел.

Недавно опубликованы данные о том, что арестован руководитель филиала компании «Арбат», следователи в данном регионе установили, что из бюджета области деньги отдавались в сельхозкооператив и делились между участниками, не обеспечивая реальной защиты. Кроме того, в Волгограде, Ростове, на Алтае и других регионах, где «властвовали» компании типа «Царица», «Поддержка» и т.д., как установили следователи, везде повторялась одна и та же схема. Разве в Правительстве никто этого не видит?  И вот на фоне этого безобразия, когда за 2008 год из 4,6 миллиарда рублей как минимум половина была разворована, и эти уголовные дела сейчас активно расследуются, Правительство снова постановило допустить всех подряд.

Когда НСА разрабатывало механизм перестрахования и отбора участников системы, мы настаивали на том, что так работать по сельхозстрахованию может каждый, и поэтому предложенная НСА система исключает мошенничество и схемы. Но это расценили как ограничение конкуренции и отменили. В результате остался единственный вопрос: сколько нужно уголовных дел, по которым установлено, что государственные дотации разворованы, чтобы Правительство вернулось к рассмотрению этой темы? Притом что ясно, что сельское хозяйство –  единственный реальный рыночный, а не монопольно организованный локомотив нашей экономики. Когда уже прекратят заниматься популизмом, способствующим разворовыванию государственных средств? Мы ведь тоже как налогоплательщики каждый за это платим…

Возможно, когда пересажают всех виновников?

Вообще А. Бастрыкин в своем выступлении где-то месяца три назад сказал, что если будут продолжать сажать чиновников такими темпами, как сейчас, то за 5 лет пересажают всех без исключения. А сельхозстрахование - тема крайне коррупционная, и я не понимаю, по какой причине Правительство не имеет политической воли это исправить. Несколько дней назад прошла информация о том, что Правительство приняло документ, согласно которому сельхозпроизводителям разрешено напрямую договариваться с нефтяниками о снижении цены без санкции со стороны ФАС (притом, что ФАС считает своим основным вопросом контроль за соглашениями в области цен). Так почему по вопросам сельскохозяйственного страхования и кредитования Правительство не может поступить аналогично? Нам что, действительно, как сказал А. Бастрыкин, нужно ждать пока посадят всех чиновников, которые в регионах занимаются сельскохозяйственными дотациями, вместе с их страховщиками?

Государство и рынок

Еще один нерешенный на государственном уровне вопрос – повышение тарифов по ОСАГО. Каково Ваше мнение по этой проблеме?

В ОСАГО есть проблема не столько недостаточности тарифов, сколько недостаточности выплат. В течение 7 лет действия ОСАГО люди, которые пострадали в ДТП, по нынешним лимитам не получают достаточных выплат. Естественно, это вызывает негативное отношение к страхованию. Поэтому, я снова возвращаюсь к главному – это определение стоимости человеческой жизни. Цифра, которую назвал Минфин – 500-600 тысяч рублей. На мой взгляд, 2 миллиона рублей – гораздо более правильная цена, которая совершенно не повлечет за собой трехкратного повышения тарифов. Тариф повысится максимум на 30 %, и это будет сопряжено с повышением выплат.

Не могу не сказать и о махинациях в системе ПВУ. Если посмотреть на статистику ПВУ, то есть целый ряд компаний, которые стали платить заметно меньше, чем они платили до введения ПВУ (и это уже отразилось на размере средней выплаты по ОСАГО в целом). Это происходит потому, что ими осуществляется так называемая селекция – выплачиваются только мелкие убытки, которые потом предъявляются к возмещению в порядке ПВУ по размеру средней выплаты.  Это жульничество, недостойное поведение страховщиков, этому надо положить конец. Я думаю, следует публиковать эту статистику, пусть клиент знает, что компания Х платит сейчас вдвое меньше, чем до ПВУ, а значит, она жульничает, и в этой компании не надо страховаться. Это характерно не только для мелких компаний, но, к сожалению, и для некоторых крупнейших компаний – лидеров рынка ОСАГО. Чтобы проверить это, нужно всего лишь сравнить, какая средняя выплата была у компании до введения ПВУ и после. «Народ должен знать своих героев» и не страховаться в таких компаниях.

Что Вы думаете о последних инициативах ФССН, оформляющих, по сути, постепенное создание полноценной системы пруденциального надзора?

Для  этого нужна была бы, как в ЦБ, более регулярная финансовая отчетность. Отчетность банков перед ЦБ ежедневная, страховщикам такого, по крайней мере, в ближайшие три года не сделать – нет ни соответствующего программного обеспечения, ни организационных мощностей. Другое дело - система электронной отчетности, которая сдается раз в квартал, для этого нужно гораздо меньше ресурсов, чем для ведения учета в компании и предоставления ежедневной отчетности в надзор. А вообще сокращение периода отчетности – это правильная идея ФССН, весь вопрос в том, как они это будут делать.

В недавнем интервью Вашему порталу глава ФССН А. Коваль сказал, что рынок упал меньше, чем прогнозировали многие эксперты. Но при этом он не сказал об одной интересной вещи – о дебиторской задолженности. Вот если проанализировать дебиторку, то окажется, что минимум 30 % ее – это будущие сторнировки и «плохие долги»,  то есть ее надо вычитать из показанной премии. Реально из первых 50 компаний найдется 2-3, у которых объем дебиторской задолженности в абсолютном выражении  по сравнению с 2008 годом упал, то есть они с этой проблемой справились. А у большинства компаний дебиторка резко выросла. При этом и тут подтверждается общая закономерность: больше всех пострадали от кризиса компании, начиная где-то с 7-10 места по 30-е по объему сборов. Это понятно:  они уже вынуждены нести все затраты крупной федеральной компании, но их брэнд недостаточно силен, чтобы клиенты начали переориентироваться на них в кризис. Поэтому такие компании, как «Ренессанс страхование», «Цюрих», «Согласие», «Гута-страхование», «Россия»  имеют  гораздо большее падение сборов, чем, к примеру, «РЕСО» и «РОСНО», и дебиторка у них выросла, скорее всего (т.к. данные еще не опубликованы), заметно сильнее. А это отложенный риск, который очень серьезно будет влиять на устойчивость компаний. Это бомба замедленного действия, которая очень опасна еще и потому, что Минфин ослабил требования к дебиторке, и я считаю это ошибочным решением. А предшествующая позиция Минфина о более жестком отношении к дебиторке была правомерной. Скандальная ситуация, от которой сейчас трясет весь страховой рынок, с дебиторкой брокеров – еще одно тому подтверждение. 

То, что ФССН решил сейчас заняться реальной финансовой устойчивостью страховщиков, - это очень правильно. Другой вопрос, что надзор должен понимать, что с этим делать дальше. Он только начал вытягивать эту гидру, и голов у нее будет много. У финансовой неустойчивости немало проявлений – это и проблема агентов и брокеров, и проблема невыплаченных сумм, и проблема отложенных долгов. Я уже не говорю про наличие активов, их качество, покрытие резервов. А. Коваль сказал, что в этой части рынок придется серьезно чистить. Я думаю, что он кладет свою голову на гильотину, стараясь исправить ситуацию, делая реально правильные, стратегически абсолютно необходимые для будущего страхового рынка шаги. Благодарных за эти инициативы много не будет, а вот критиканов найдется немало. «Ингосстрах» такую деятельность ФССН всячески поддерживает.

Каково Ваше мнение по поводу попыток государства расширить свое влияние на страхование, в том числе, путем создания страховых компаний при ряде ведомств, а также госкорпорации перестрахования?

Идея создания таких компаний в корне неправильная. Кто в этом случае будет нести ответственность за эти риски, которые государство, по идее, должно минимизировать в условиях кризиса, финансовой нестабильности и дефицитности бюджета? А. Кудрин правильно постоянно говорит о том, что надо переложить риски и затраты государства на рынок, так делают все цивилизованные страны. А мы что же опять не цивилизованные, раз хотим эти риски, наоборот, с рынка забрать в бюджет? Чтобы потом платить по ним,  нужен капитал и штат профессионалов. Чтобы эти профессионалы там появились, им надо платить на уровне рынка. А это означает немалые государственные расходы, то есть опять все будет за счет налогоплательщиков. Зачем государству это делать?

Конечно, если говорить о емкости и капитале, можно создать глобальную перестраховочную государственную компанию, но зачем? Создали государственную РОСАВИА – и судьба ее известна. Создали гигантскую структуру РОСТЕХНОЛОГИИ, вкачали огромные средства в АВТОВАЗ – и что? Государство не может быть эффективным собственником – об этом, кстати, сказал Президент. Мне кажется, если у нас Президент говорит одно, а министры и чиновники пытаются сделать другое, они нарушают волю Президента.

Я полностью присоединяюсь к мнению Минфина, высказанному по поводу страховой компании АИЖК: она совершенно не нужна. А самое главное, когда Л. Векшин (президент СК АИЖК) выступает по поводу так называемого ипотечного страхования, он вводит всех в заблуждение. Дело в том, что страхование потери стоимости объекта (квартиры) нигде в мире не проводится впрямую, хотя он утверждает, что это мировая практика. За рубежом из операций такого рода есть только знаменитая suprime ипотека, где на этот риск страховые компании выпускали деривативы, которые как раз покрывали риски потери стоимости. И все знают, чем закончилась эта история. Мы хотим эти убытки повесить на государство? Нам недостаточно их опыта? Потеря стоимости квартир нигде в мире не считается страхуемым риском, это рыночный риск, который теоретически можно закрывать страховым бондом, но возникает много вопросов, связанных с его объемом, лимитами и т.д. Но разве страховая компания АИЖК  с капиталом в полтора миллиарда рублей его покроет? И за счет государственных средств это тоже не должно покрываться, это банковский риск. И кроме этого, важный вопрос – в чем цель государственной программы развития ипотеки. Разве в том, чтобы удовлетворить спекулянтов, торгующих квартирами? Насколько я знаю, нет. Цель государственной программы – обеспечить население дешевым жильем. Граждане покупают квартиры для себя. Ответьте мне на вопрос - какая разница автослесарю из Воронежа, получающему стабильную заработную плату и дисциплинированно выплачивающему все взносы в банк, что в какой-то период стоимость его двушки (в спальном районе города) уменьшится на 20 – 30 %? Он же в ней живет со своей семьей и продавать ее не собирается. И тогда следующий вопрос – зачем на эту цель тратить государственные деньги.

Рассказы о том, что это страхование позволит снизить первоначальный взнос, и, соответственно, расширить круг получателей ипотеки, - это опять введение в заблуждение. Когда клиент берет ипотечный кредит, он ничем не рискует, с точки зрения падения стоимости объекта это риск банка, за который банк берет проценты. У нас тенденция понижения процентов и понижения первоначального взноса - это вопрос выработки рыночного равновесия.

Вторая часть этого риска – потеря дохода заемщиков. Он страхуется, это классический риск. И здесь Л. Векшин говорит абсолютно правильно, что обычно происходит одновременное падение и стоимости, и дохода. Тогда у меня вопрос: какую надо иметь емкость, чтобы это перестраховать в масштабах рынка страны, даже нынешнего его объема, я уж не говорю будущего? Надо четко понимать, что рынок не дошел до стадии, когда это должно страховаться, потому что прежде чем этот рынок сформировался в Америке, там сформировался рынок ипотечных ценных бумаг, у которых в котировке учитывалась динамика стоимости (у нас этого рынка еще нет), и уже потом на это стали выпускать деривативы. Поэтому насильственное внедрение этого страхования реально преждевременно.

Схожий пример: было очень много возмущения по поводу страхования ответственности турфирм, говорили про обогащение страховщиков (это при том, что весь рынок данного вида страхования составляет 15 миллионов долларов за год; ежедневная выручка «Ингосстраха» – и того больше). Но ведь выплаты благополучно начались. Это хороший вид обязательного страхования ответственности, основанный на рыночном механизме.

Поэтому ни госкомпания по сельхозстрахованию, ни компания при АИЖК, ни единая государственная перестраховочная компания с точки зрения экономических интересов государства реально не нужны. Это трата бюджетных денег с непонятным результатом.

Привлекательность и репутация

Как вы оцениваете инвестиционную привлекательность страхового бизнеса сейчас в России и ее влияние на механизмы увеличения уставных капиталов? Считаете ли Вы следствием кризисных тенденций на рынке проявление рядом страховщиков интереса к новым формам привлечения инвестиций (в частности, объявления о возможности выпуска облигаций Росгосстраха или планах ВСК по поводу IPO)?

По закону уставный капитал нельзя наполнять заемными средствами, а значит, и облигациями. Любой проект с элементом заемных средств - это какая-то схема, не зная которую трудно что-то комментировать.

Что касается инвестиционной привлекательности, она всегда определяется рынком, привлекательность нельзя определить решением Премьер-министра, министра, председателя госбанка. Если товар привлекателен – люди его покупают. Страховой рынок всегда привлекателен для институциональных инвесторов. Мирового опыта участия мелких частных инвесторов в страховании не так много – по сути, только в Юго-Восточной Азии (Индонезия, Гонконг, Малайзия, Сингапур) и США. Публичных лидирующих страховых компаний, где огромное количество частных инвесторов, кроме AIG можно назвать не более 10.

Страхование – это специфический бизнес, который не дает дохода в виде дивидендов, сопоставимых по размеру с другими отраслями, ведь рентабельность страхового бизнеса по всему миру не очень-то велика – это не золото, не оружие, не нефть, не газ, не металл, не автомобили. Страхование обеспечивает финансовую устойчивость экономики, и в этом принимают участие в основном институциональные инвесторы: пенсионные фонды, хедж-фонды, инвестиционные банки, специальные фонды и т.д. Если и есть частные большие капиталы, то условно-инвестиционные, такие инвесторы как У. Баффет все равно работают как инвестиционный банк. Привлекательность страхового бизнеса в России сейчас не сильно отличается от Франции, Италии, Германии, Польши, потому, что финансовый мир находится в рецессии, соответственно, больших дивидендов не будет.

Страховая компания для многих инвесторов в западном мире привлекательна не дивидендами, а инвестициями и влиянием. Люди входили в капитал страховых компаний, потому что страховая компания – самый влиятельный лоббист на западных рынках, это известный факт. Там накоплено очень много пенсионных и инвестиционных денег. Конечно, история с AIG это влияние заметно уменьшила, но до кризиса реально было так.

Продолжая тему проблемных компаний, хотелось бы узнать, какова цель публикаций «Ингосстрахом» сведений о страховых компаниях, нарушающих свои обязательства по расчетам между страховщиками, и каково значение этой информации для страхователей? Не боитесь ли Вы серьезно испортить отношения с коллегами по цеху?

Действительно, «Ингосстрах» теперь каждый месяц выпускает пресс-релиз с информацией о должниках по суброгации. На наш взгляд, реакция ФССН, ВСС и РСА на рост задолженности слишком медленная, хотя РСА порой реагирует более оперативно в форме приостановления выдачи проблемным компаниям бланков полисов по ОСАГО. Это действительно эффективная мера. Например, после такой санкции компания «Гута-страхование», имевшая задолженность за полтора года на общую сумму 16 миллионов рублей, расплатилась с нами в течение недели. А компания «Арбат» на невыдачу бланков не отреагировала, ни с кем не расплатилась, и в настоящий момент потеряла лицензию. «Дженерал Резерв», «Корона», «Городская страховая компания» и другие – обо всех них мы ежеквартально сообщали в ФССН, что они не рассчитываются по суброгации - и впоследствии все они оказывались неплатежеспособными. Таким образом, наш мониторинг задолженности – это реальная система раннего обнаружения проблем в страховых компаниях.

Выполнение обязательств компаниями-членами РСА друг перед другом является фактором стабильности рынка, которой так озабочены ФССН и РСА. А невыполнение этих обязательств означает наличие у страховщика проблем одного из двух видов: либо это отсутствие у компании денег, либо компания приняла идеологическое решение не платить. В качестве примера второго варианта можно было бы назвать одну очень крупную и известную компанию, про которую никто не скажет, что в этой организации нет денег. Тем не менее, ее сальдовая задолженность по расчетам с нами достигает уже 60 млн руб. И статистика урегулирования споров с этой компанией в суде такова: 97 % судов выигрывает «Ингосстрах». Я не исключаю, что и к этой компании РСА могут быть применены дисциплинарные меры, в том числе невыдача бланков полисов ОСАГО.

А с лидерами ОСАГО – Росгосстрахом, РЕСО, РОСНО, ВСК, Альфастрахованием - у нас проблем нет. Проблемы возникают с теми компаниями, которые уже реально подошли к банкротству. Так вот, придание публичности сведениям о невыполнении обязательств позволяет пресечь недобросовестное поведение и в определенной мере служит повышению цивилизованности рынка, в том числе в интересах клиентов страховых компаний. Если компания-нарушитель так себя ведет в отношении своих обязательств перед партнерами по рынку, значит, она так себя ведет и во всем, и ее клиенты страховые выплаты могут и не получить.

Когда почти 3 года назад я говорил, что с рынка уйдет 300-400 компаний, этот прогноз многие считали слишком радикальным. В результате за 2007 год ушло 72 компании, за 2008 – 76, за 2009 – 87, итого уже 235 компаний. Теперь и руководство ФССН озвучивает прогноз, что рынок покинет еще 250 компаний, и с начала текущего года уже ушло 20 компаний. Это реальный процесс очищения рынка, который идет ему на пользу, и очень хорошо, что в этом вопросе мнение лидеров рынка совпадает с мнением страхнадзора.

Мы будем продолжать печатать списки компаний-должников и готовы с любым из указанных там страховщиков встретиться в суде. И мы настаиваем и обращаем внимание ФССН, РСА  и ВСС, что это реально работающий мониторинг и система раннего обнаружения финансового неблагополучия компаний, которые не находят средств для суброгационных выплат. Мы также будем настаивать на публичности этих данных. Если отдельные страховщики не выполняют свои обязательства перед контрагентами, у потребителей есть основания бояться этих компаний и не ходить туда страховаться.

Как Вы относитесь к созданию «союза союзов» для всех страховых объединений – реально ли такое решение вопроса и полезно ли оно будет для рынка?

Правильное решение. Логично иметь единый союз, который может делиться на секции. Это обеспечит консолидацию участников страхового рынка, позволит вырабатывать согласованную политику по многим злободневным вопросам, мы получим орган цивилизованного лоббирования интересов страхового сообщества и защиты интересов граждан.